Отряхнув брюки, он протянул ей руку.

– Мальчик прав, – кивнула женщина. – Случилось ужасное и непоправимое – по крайней мере так вы, люди, это называете. На самом деле, в смерти нет ничего страшного. Вы придаете этому слишком много значения, пытаясь лишь найти повод, чтобы оправдать свое бесконечное стремление о чем-то скорбеть. Не надо, – неожиданно повысив голос, сказала она, – говорить мне, что вы ничего не понимаете и не помните. Это не мое решение, поэтому тратить свои силы, чтобы винить меня, не стоит. Впрочем, я должна напомнить вам кое о чем. Именно в этом и состоит моя работа.

Она выждала минуту. На трибуне перед ней материализовался толстый ежедневник, зашелестевшие страницы которого были исписаны мелким убористым почерком.

– Дамы вперед? – насмешливо спросила женщина.

– Конечно, – ответил он.

– Тебя зовут Вер… Впрочем, нет, – тотчас же исправилась женщина. – Тебе не нравилось это имя. Ты предпочитала, чтобы тебя звали по-иному. Ты – Ронни Вайолет Мейс, двадцати лет. Вечно двадцать, как тебе такое? – Она хохотнула, но никакой реакции за этим не последовало. – Так как вы не помните о себе ровным счетом ничего, включая черты характера, в мои задачи входит перечислить их. . Итак, Ронни. Активность, эгоизм, независимость, конфликтность…

От ее монотонного перечисления захотелось спать. Ронни – это на самом деле мое имя? – не слишком вежливо зевнула.

– …коммуникабельность, часто перерастающая в болтливость. Есть некоторые творческие задатки.... Неплохо, неплохо. – Сто пятая одобрительно качнула головой. – Впрочем, ты часто опаздываешь. Кажется, я знаю, что с тобой делать. Кроссман живо тебя перевоспитает. Ах, черт, – неожиданно выругалась она.

– В чем дело? – спросила Ронни.

Происходящее по-прежнему казалось ей шуткой, дурным сном. Одним из тех дурных снов.

– Ночные кошмары, – отозвалась сто пятая. Ее брови сдвинулись к переносице. – В этом нет ничего хорошего. Абсолютно ничего. Особенно учитывая все то, что ты в них видела. Впрочем… Это не мое дело. – Она быстро пометила что-то в ежедневнике. – Не мое дело и не мои проблемы. Тебе рекомендуется меньше волноваться, избегать конфликтов и принимать обстоятельства такими, какие они есть. Тебе нужно помнить это потому, что в месте, куда вы отправитесь, не принято высовываться.

Сто пятая тяжело вздохнула, словно Ронни была виновата во всех ее бедах, и провела пальцем по исписанным листам.

– Альфред Льюис Хьюз, двадцати трех лет…

– Лучше просто Фред, – перебил он ее.

Сто пятая кивнула.

– Да, конечно. Быстро же ты вспомнил. Итак, искренность, уравновешенность, трудолюбие, замкнутость, неуверенность. У тебя ярко выраженные таланты в сфере науки, сильная интуиция, хорошо развитое аналитическое мышление. Твои успехи во многом зависят от одиночества, хм… – Сто пятая перевела дух, но тут же снова прищурилась, напряженно выискивая что-то в ежедневнике. – Боже мой, – сказала она. – Если бы не то, что с вами произошло, мы с тобой все равно бы скоро встретились. Но это уже неважно. Здесь это все неважно.

– А что с нами произошло? – спросила Ронни.

Сто пятая недовольно обернулась к ней.

– Если хочешь знать, девочка моя, – она выдержала паузу, – человеческие машины часто бывают слишком… ненадежны. И иногда водитель автобуса может просто потерять управление.

Они явно злилась – по непонятной для всех причине.