Горло дерет спазмом, когда вспоминаю, как он толкался в меня прямо в горло. Кажется, даже до желудка.

Из глаз сами по себе брызгают слезы.

Продолжаю водить руками по всей длине.

Облизываю головку, чувствуя, как меня всю, будто насквозь прошибает его странным, терпким, чуть солоноватым вкусом.

Пытаюсь обхватить руками.

Осторожно втягиваю внутрь.

Видимо, слишком медленно.

Вижу, как его глаза опасно темнеют.

Из горла вырывается легкое рычание, а рука обхватывает мой затылок, резко дергая вперед голову.

Но, как ни странно, Багиров останавливается.

Не прокалывает меня, как в первый раз своим огромным, как раскаленная кочерга, членом до самых внутренностей.

Останавлявается, уперевшись в самое небо.

Дальше проползает медленно. Растягивая. Давая привыкнуть.

И все равно слезы затапливаются в один момент. Просто хлещут фонтаном.

Я давлюсь. Давлюсь и ничего не могу с собой поделать.

Делает новый рывок, и воздух сразу покидает легкие. Выжигает весь кислород внутри. Жестко. Одним движением. Одним обезумевшим толчком.

Даже не пытаюсь поднять руки и закрываться. Вывернуться. Будет только хуже. И все равно не поможет.

Но его раздутый член медленно и плавно покидает мое горло. Слишком медленно. Так, что, кажется, каждая раздутая вена оцарапывает его. Оставляет клеймо. Выжженный след.

Снова упирается мне в небо. До упора. Но теперь я хотя бы могу дышать.

Хотя по факту почти и не вдыхаю. Только трясусь, как в бешеной лихорадке.