Его орган у самого горла замирает.
Твердеет. Становится таким безумно твердым, что я снова давлюсь. Пытаюсь сглотнуть, но он проталкивается дальше. Глубже. Снова в горло.
Расширяется. Растягивает меня так, что перед глазами темнеет.
Внутрь меня выстреливает его мощная горячая струя. Обжигающая. Переполняя своим вкусом легкие и кровь.
Снова еле подавляю рвотный рефлекс. Сейчас нельзя.
Хочется повалиться на постель, но я послушно глотаю все до капли.
Вылизываю его огромный, все еще до сумасшедствия, пугающе твердый член, когда он выходит из моего рта.
Старательно вылизываю. Медленно. Стараясь не пропустить ни пятнышка. Опускаюсь до самых яиц. Вычищаю черную поросль волос на твердом животе. Все вычищаю. Будто кошка.
Надеясь только на одно.
Что он успокоиться. Что ему достаточно хватило.
Если сейчас он меня возьмет, ворвется внутрь, я просто не выдержу. И так ощущение, что с меня там содрали кожу.
Даже при одной мысли, что он может сейчас туда войти, окончательно темнеет перед глазами и подкашиваются ноги.
Я не выдержу. Я завою. Начну уползать, пока не выползу просто на улицу! Через окно. Прямо так. Голая. И буду ползти по дороге. До самого родительского дома. И плевать мне на все последствия. На расплату. Потому что я. Этого. Просто не выдержу!
Еле подавляю вскрик облегчения, когда Бадрид все с тем же каменным лицом заправляет член в брюки.
Кажется, так замираю, что даже не дышу, наблюдая за этим. Не вспугнуть. Только бы не передумал!
Но молния на штанах защелкивается с оглушительным визгом, который приносит мне облегчением. Только сейчас чуть расслабляюсь и наконец позволяю себе спокойно вдохнуть.
— Я дал твоей семье двадцать четыре часа на то, чтобы убраться из города, — безучастно сообщает Багиров, проведя рукой по моим губам. — После этого все, чем вы владели в этом городе, будет выжжено или взлетит на воздух.
Валюсь с глухим стоном на постель, как только дверь за Багировым захлопывается.
В горле саднит. Пальцы и кожа горят от его разбухшего члена, который до сих пор будто чувствую на себе.
В руках.