Она быстро написала ещё несколько писем, сугубо деловых, и размышлять над ними не пришлось. Но, как назло, утихшая было головная боль началась снова и всё нарастала, стреляла в виски. Надо выпить лекарство и выспаться, завтрашний день тоже не будет легким.

Иларис сложила письма и убрала письменный прибор. Позвонила было служанке, и не удивилась, что та не пришла — она сама накануне отправила свою Бирту к экономке, которой позарез нужны были лишние руки, всё слуги в этот день были завалены работой. Собственная настойка от головной боли у Иларис давно закончилась, и, вообще говоря, не очень-то была нужна, но сегодня…

Придется спуститься в кухню.

Она могла пройтись по замку и с завязанными глазами, поэтому даже лампу не взяла — что ей тёмные лестницы? В кухне работа продолжала кипеть, но по сравнению с тем, что творилось днем, это было затишье. Ставили хлеб, замачивали крупу на утро, снова мариновали мясо, поварёнок разбирал корзины с зеленью, только что доставленные, должно быть.  Кое-где по кухне горели светильники, но всё равно было полутемно. Те слуги, что закончили работу, подсаживались к длинному столу — поужинать. Винья, экономка, сидела на своем обычном месте во главе этого стола. Впрочем, если в кухню вечером приходила Иларис, это место тут же уступали ей — обычай «вечерней чашки» тут соблюдался. Это когда хозяйка по вечерам приходила в кухню, садилась за стол с прислугой и выпивала чашку чая, заодно решая какие-то дела, разбирая жалобы и недоразумения. Здесь Винья делала это чаще…

— Винья! — Иларис тронула её за плечо.

И на мгновенье онемела от изумления, когда женщина обернулась.

Не Винья, а леди Фари, неугомонная мать первого жениха.

— Что вы здесь делаете, леди Фари?

— Ах, это вы, милочка, — та, похоже, тоже растерялась.

А Иларис, надо сказать, теперь слегка разозлилась. С какой стати эти леди вторглась в кухню, где ей совсем не место? Она гостья. Почему её вообще пропустили сюда, если есть приказ не пускать посторонних в эту часть замка? И снисходительно называть её милочкой — это тоже как-то неправильно.

— Вы не заблудились, я надеюсь, леди Фари? — спросила она вежливо и с легкой улыбкой. — Все гости в зале, пир продолжается, сейчас будут выступать другие музыканты, а ещё танцоры и фокусники.

— Ах, это всё для молодых, — махнула та рукой. — Меня хозяйство интересует больше. Я все осмотрела. Какие у вас тут печи для жарки крупной дичи! Вообще, я не ожидала, что Несс — такое большое владение. У вас, я вижу, много варят проса — это хорошо, дёшево и сытно! Но ваш маринад для мяса меня немного разочаровал. В него надо добавлять больше чеснока и розмарина.

— Потом я попрошу у вас рецепт, — пообещала Иларис и повернулась с подбежавшей старшей кухарке, — дай мне холодного сидра, Мона. И твоей настойки.

Оказывается, она совершенно не в силах была обсуждать с хозяйственной леди особенности маринада.

— Ах, вы нездоровы, дорогая! — догадалась леди Фари, вскочила и чуть ли не силой усадила Иларис на стул. — Вы просто устали, или женские недомогания? У меня есть чудесное лекарство. Будете спать, как младенец. Позвольте, я пошлю за ним служанку?

— Благодарю, все со мной в порядке, — запротестовала Иларис, которая ни за что не стала бы брать у незнакомок непонятные снадобья. — Мне кажется, вам надо посмотреть фокусников. Вас проводят…

— Ах, мне так хотелось бы помочь, — вздохнула леди Фари и заулыбалась, — но если вы настаиваете… Я потом напишу для вас рецепт маринада, и пришлю укрепляющее лекарство. Оно чудодейственное! — она величественно кивнула и, придерживая юбки, засеменила к выходу.

Иларис знаком велела одной из служанок проводить леди. Тем временем ей принесли ледяной сидр в высоком стакане, а главная повариха подала разбавленную водой настойку. Настойку Иларис выпила сразу, а потом долго, мелкими глотками, цедила сидр. И даже захотелось уронить голову на чисто выскобленный кухонный стол и заснуть прямо тут…

Она встряхнулась, встала. Кивнула кухарке.

— Спасибо, Мона. Я предупрежу стражу ещё раз, и ты помни, что посторонним в кухне не место. Ни гостям, ни их челяди. Поняла?