– Так и есть, госпожа.
– Поня-а-атно!
В шатер девчонки вернулись поздно, к вечеру. У княжны от солнца обгорели плечи, и Малуша отправилась к вятичам, в деревню, за скисшим молоком. Сказала – хорошо помогает. Деревня располагалась тут же, рядом, и Женька уже заранее разделась, улеглась на животик, на всякий случай накрывшись до пояса покрывалом, оставив обнаженной лишь спину.
Лежала, задремала даже чуток… Не слышала, как кто-то вошел… провел по спине грубой рукою да хмыкнул:
– Ишь!
Женька вздрогнула, приподнялась… и, увидев перед собой давнего врага своего, воеводу Довмысла, окатила вошедшего презрительною усмешкою:
– Что-то ты поздновато приперся, а, дядько Довмысл? И – не обнаглел ли? Ко супружнице княжьей в шатер врываться? Совсем страх потерял, смерд?!
– Ты кого смердишь, корвища? – Ахнув, воевода схватил девушку за руку, сжал.
Женька дернулась:
– А ну пусти, дурень! Иль мне стражу позвать?
– А и зови! – поиграв желваками, злобно ощерился Довмысл. – Токмо знай, язм молчати не стану! Все как есть обскажу…
– Да-а, – протянула княжна. – А Стемид-то поумней тебя будет. И что ты скажешь-то? Что я самозванка, да? И Святослав-князь тебе вот так взял и поверил, ага! С чего бы? Ну, что зенки вылупил, чучело? Давай, давай, зови, рассказывай… Я сама сейчас всех позову! Эй!
– Стой! – Довмысл все же оказался не таким уж и дурнем, быстренько все понял. Сообразил, что ситуация-то нынче не в его пользу, шантаж отпадает напрочь!
Поднялся, хмыкнул… Даже извинился, уходя:
– Ну ты это… не серчай.
Сказать – сказал, а глаза-то пахнули злобой!
Да и черт с ним! Пусть своей злостью подавится – нынче ваши не пляшут. Нынче… А что нынче? Святослав не сегодня-завтра уедет, оставив супругу свою верную дань с вятичей собирать. Дань – это хорошо. Это золото, серебришко и прочее. Можно лодку… да целый отряд нанять! На дорогу в родные места хватит! Только людей выбрать верных… правда, откуда таких взять-то?
Глава 10. Лето 964 г. Земли вятичей. Острый запах смерти
Юная княжна в задумчивости сидела на высоком резном креслице (подарок местных старейшин) под густыми ветвями высокого дуба. Дуб считался священным деревом не у одних только полян и древлян, потому и место такое выбрали, жаль только, сброшенные порывом ветра желуди уже пару раз весьма чувствительно долбанули Женьку по макушке.
Глянув наверх, княжна поднялась на ноги и, самолично переставив кресло чуть в сторону, снова уселась, поправив ниспадающий с плеч багряного цвета плащ – знак княжеского достоинства и власти. Головной убор Женьки нынче тоже выглядел весьма изысканно и богато – затканный золотом небесного цвета плат, уложенный изящными складками, полностью скрывал волосы, по бокам к плату крепились височные кольца, по три с каждой стороны, искусно выделанные из сверкающего на солнышке серебра. Замшевые зеленые туфли были украшены жемчугом, на поясе висела тяжелая связка ключей, символизирующая все подчиненные Киеву земли; оставленный Святославом меч в краснах ножнах княжна уткнула в траву и придерживала рукой – вместо скипетра. Не особенно-то удобно, но приходилось терпеть – так уж полагалось.