– Ты не останешься в этой стае ни дня больше, – цедит сквозь зубы Сверр, сверкая злым взглядом по членам отцовского клана. – Уезжаешь со мной сегодня же.

Поджимаю губы, пытаюсь вырвать с его руки свою ладонь. Вот только когда мы уже подходим к реке, на встречу нам выбегает двое парней. Смутно припоминаю, что раньше они дружили со Сверром раньше, когда он к нам приезжал.

– О, Тирольский, давно тебя не было видно в наших краях, – усмехается тот, что слева.

А вот второй сверлит меня взглядом, ведет носом, и уже после ехидное выражение его лица сменилось на удивленное.

– О, убогая, – усмехается первый, обратив на меня внимание.

Вот только даже улыбнуться нормально не успевает, его сносит мощной волной.

– Ты совсем берега попутал, Дир? – рычит белобрысый, схватив парня за грудки и прижав к дереву.

Подавляет своей энергетикой, скалится, пугая всех в радиусе нескольких метров. Мне кажется даже, что звери от страха пригнулись к земле, опасаясь двинуться в сторону.

– Да ты чего, брат, – пытается достучаться до Тирольского парень, – Ты же сам придумал эту шутку. Сам сказал, что…

Хмурюсь, ведь чужие слова снова вскрывают мою рану, вспарывая ее и открывая старую обиду.

– Свалили отсюда! – цедит он, толкая парня в бок, на землю.

От последующего рыка они замирают, а после бросаются врассыпную. И мы остаемся со Сверром наедине.

– Это моя вина, – поворачивается и притягивает меня к себе. – Прости.

Замираю, чувствуя под его грудью бешеное сердцебиение. И эти извинения бальзамом действуют на мои душевные язвы. Отчего-то вдруг мне кажется все это неважным спустя множество событий, связавших наши жизни. Но именно эти слова ставят окончательную точку в моих обидах и ранах.

– Но замуж выйти я не соглашалась, – усмехаюсь, когда минута нежности проходит. – Предложения ведь так и не прозвучало.

Сверр на это вздергивает брови, а затем улыбается. Щелкает по носу, а затем ведет своим по моей щеке.

– Как насчет свидания под луной? – шепчет, растягивая в улыбке губы.

И я отвечаю ему тем же. Пожалуй, это хорошее начало.