– А чего ты хотел? Чтобы я позволил зайти тебе дальше, чем это положено приличиями? – звучит мужской голос в ответ.

– Валир! – ахаю и упираюсь лбом о грудь белобрысого.

Стыдно-то как…

– Что, сестренка? Кто-то же должен блюсти твою нравственность.

– Валир! – возмущенно ахаю и поднимаю голову, выглядывая из-за плеча Сверра и грозно, как мне кажется, глядя на брата.

В этот момент грудь белобрысого трясется. Смотрю на него, а он смеется, наблюдая за моей мимикой. Не знаю, что на меня находит, но какое-то странное чувство вдруг берет надо мной вверх, и я бью ладошкой по его плечам.

– Кстати, об этом, – поджимаю губы, вспоминая об одной важной детали. – Нам нужно поговорить о браке.

– Мне нравится направление твоих мыслей, – произносит Сверр, а затем снова смотрит на моего брата: – Видишь, все прилично. Можешь оставить нас одних.

– Нет, Валир! – кричу в панике, заметив, как, мимолетно усмехнувшись, он разворачивается, идя к тропинке, ведущей к родительскому дому. – Останься!

– Сами разберетесь! – восклицает, даже не обернувшись, лишь машет рукой.

Его небрежный свист еще стоит в моих ушах, а я не решаюсь взглянуть на стоящего ко мне слишком близко белобрысого.

– Мне дышать нечем, – прикрываю глаза, делаю глубокие вдохи. – Может, отодвинешься?

И все же мне приходится поднять на него глаза, ведь он не сдвигается с места, лишь продолжает нависать, заставляя меня терять самообладание.

– Ты хотела обсудить наш брак, – хриплый шепот словно сошедшего с ума Тирольского.

Он даже дышит загнанно, словно не может мной надышаться.

– Нужно переговорить с нашими отцами, – сглатываю вязкую слюну, говорить дико тяжело, ведь я противоречу своим истинным желаниям. – Они должны разорваться соглашение о нашем браке.

Я ожидаю его безоговорочного согласия, ведь он изначально не желал этого союза. Вот только все происходит с точностью до наоборот.

– Как пятый архонт я запрещаю тебе даже думать об этом. Ты моя, Дана…

У меня вырывается истерический смешок. Какой сюрреализм. Смех начинает набирать обороты, я все никак не могу остановиться.

– Боже… – выдыхаю, когда немного успокаиваюсь.