— Где она?

— В интернате. Она здесь, в Москве. И я считаю, что она может быть опасна. Особенно в свете того, что наружу полезло все это дерьмо тех лет! Ее нужно убрать.

— Я больше не хочу ничего слушать. Я выхожу из игры, Сержант. К тому же Яснову выпустили. Она уже не опасна.

— Для вас — нет, — возразил Сержант. Он подвигал губами, скосив глаза на приклеенные усы. — Чешется, зараза.

— Тогда чего тебе от меня нужно?

— Полной оплаты моего гонорара. К тому же у меня было много расходов в Новосибирске.

— Все равно полностью свой гонорар ты не отработал. Ты конкретно влип с Ясновой, да еще вывел из тени меня. Павлов уже что-то подозревает.

— Никогда нельзя ничего предугадать заранее, товарищ генерал. Прошу вас, заплатите мне.

— А иначе что? — устало спросил Бугров.

— Тогда я сдам вас с потрохами. Хотите? Прямо сегодня отправлю подробное письмо этому адвокату и расскажу, как вы заказали убийство своей любовницы! А заодно поведаю, как вы заработали себе погоны на деле Кнута.

— Тише ты, осел! Заткнись! — трескучим голосом проговорил генерал. Ему снова стало плохо, у него кружилась голова, и постоянно бросало в озноб. — Кем ты себя возомнил?! Антонио Бандерас нашелся, бляха-муха! Все проблемы пулями не решить, идиот! Убирайся отсюда! Или я вызову охрану!

— Что вы им скажете? Что я, Петр Алексеевич Погорелов, известный вам под псевдонимом Сержант, выполнял ваши преступные приказы? Извольте, Дмитрий Олегович, мне терять нечего.

Он проследил за взглядом Бугрова — генерал не отрывал глаз от кителя на стуле, под которым виднелась кобура.

— Даже не думайте об этом, — невозмутимо произнес Сержант и, словно невзначай, приоткрыл полу пиджака, на мгновение продемонстрировав изумленному генералу рукоятку пистолета. — Заплатите мне, и я спокойно уйду. А в самое ближайшее время я разберусь с девчонкой. Точнее, с двумя. А хотите, и вашего Павлова к ногтю прижму.

Бугров, кряхтя и кашляя, с трудом дотащился до шкафа.

— Ты сошел с ума, — задыхаясь, сказал он. — Поскорее бы тебя самого замочили.

Открыв шкаф, он вытащил с одной из полок пухлый конверт и с презрением бросил его на пол.

— Я не гордый, подниму, — сказал Сержант. Нагнувшись, взял конверт и убрал его во внутренний карман. — Вам пора на покой, генерал. Вы плохо выглядите. На этом наши дорожки разбегаются, и я больше на вас не работаю. Мы квиты. Прощайте. И не ищите меня больше, — напоследок проговорил он.

— Поди прочь, — прошептал Бугров, тяжело дыша.

Перед глазами появилась сероватая пелена, словно он попал в туман. Он плохо помнил, как ушел Сержант, и почти не помнил, как, прилагая неимоверные усилия, доковылял до дивана. Но перед тем, как провалиться в беспамятство, в его сознании ясно и в мельчайших деталях отобразилось лицо Кристины, и глаза ее сверкали диким весельем…