Джим скорбно замолчал, а потом начал причитать:

— Горе мне! Всякий раз, когда удача готова улыбнуться мне, судьба подкрадывается и наносит удар в самое сердце… А ведь она была такой милашкой. Красотка…

— Кто она? — неожиданно оживившись спросил он.

— Госпожа Бетти Чисолм. У этой девки есть нефритовая обезьяна, — всхлипывая, рассказал он. — Мне сердце защемило, когда я увидел такую красотку в столь бедственном состоянии. Она вынуждена продать свою нефритовую обезьяну, чтобы отправиться в Австралию, Шанхай или еще куда-то… не помню. Но в любом случае ей срочно нужно пятьдесят баксов.

— И где найти эту фифу? — поинтересовался я.

— И что ты так озаботился? — поинтересовался мой приятель. — У тебя все равно нет пятидесяти баксов.

— У меня есть совесть, — заорал я, нахмурившись. — Не хочу видеть, как белая девочка чахнет среди желтожопых.

— Ну, — замялся Джим. — Я оставил её в задней комнате американского бара, а сам пошел за баблом. Думаю, она все еще там ждет меня.

— Ага, — протянул я. — Тогда я пошел, повидаюсь с твоей красоткой. Мне её нефритовая обезьяна не нужна, но, возможно, я смогу ей помочь.

— Ты хочешь забрать у неё нефритовую обезьяну?

— Я не жажду ничего, кроме как испортить жизнь придурку, который только что напал на меня, попытавшись ограбить. Но если я и в самом деле получу выгоду от этого дела в денежном эквиваленте, то обещаю отдать тебе половину. А теперь поднимай свою задницу, и мой тебе совет: топай назад на нашу калошу, а я прогуляюсь до бара и посмотрю на эту нефритовую статуэтку и на твою красотку в бедственном положении.

Вот так и вышло, что я отправился в американский бар, и там, в задней комнате, нашел девушку, которая ждала, вот только не меня. Она и в самом деле оказалась красавицей, изысканной, вовсе не такой девушкой, какую я думал найти по наводке Джима. Я застал её врасплох: зашел в комнату, снял шапочку и смущенно застыл, в то время как она с любопытством разглядывала меня.

— Ваш друг, Джим Роджерс, не смог вернуться, госпожа Чисолм, — наконец, запинаясь, выдавил я. — Я пришел вместо него.

— Это очень, очень плохо, — закудахтала она. — Я хочу сказать, плохо то, что господин Роджерс не смог прийти. Он собирался занять немного денег, чтобы купить у меня одну безделушку.

— Да, и он послал меня, — проговорил я. — Но денег у меня нет, по крайней мере сейчас. Однако Роджерс сказал, что вы в беде, и, возможно, я подумал, что смогу…

Я вертелся вокруг да около, как дурак, потел, но никак не мог подобрать правильные слова…

— Вы хотите сказать, что желали бы помочь мне? — поинтересовалась госпожа Чисолм.

— Точно, — согласился я. — Пока у меня нет денег, но…

— Пожалуйста, присаживайтесь, — предложила она мне. И когда я сел, она оперлась локтями о стол, положила подбородок на сплетенные пальцы и продолжала: — Ценю вашу доброту, но я не собираюсь ни от кого принимать пожертвование. Мы, Чисолмсы, — люди гордые. Но у меня есть одна вещь, которая стоит много больше, чем я запросила у Роджерса. Получилось так, что я села на мель. Но если бы у меня было пятьдесят долларов, я смогла бы уехать и вернуться к тому, кто ухаживает за мной. Смотрите! — И она поставила на стол передо мной обезьянку из какого-то стекловидного камня, около четырех дюймов высотой. — Вы знаете, что это такое? — поинтересовалась она приглушенным, благоговейным голосом. — Это обезьяна И Хэи!

— Первый раз слышу! — неопределенно поинтересовался я. — Как он попал к вам?