– Ты никогда не была одна, Сара. У тебя были Нейт и друзья. И сейчас есть.

Слезы обожгли мои глаза.

– Папочка, я все испортила. Лгала всем, причинила боль Нейту и моим друзьям. Наверное, теперь меня все ненавидят. От моих поступков страдают другие люди. Даже Николас. Он пытался помочь мне, а я подвела его. Неудивительно, что я умерла.

– Никто тебя не ненавидит, милая, и ты не умерла.

Я отрицательно покачала головой.

– Ты умер, и я смогу говорить с тобой, только если тоже умру.

Он поцеловал меня в макушку.

– Моя милая девочка, ты можешь говорить со мной, когда захочешь.

Я закрыла глаза и положила голову ему на плечо.

– Я скучаю по тебе, папа.

Тихий звук, похожий на звон стеклянных колокольчиков, вырвал меня из теплого кокона темноты, обволакивающего меня. Веки отяжелели, будто я проспала вечность, и когда открыла их, долго пыталась привыкнуть к яркому свету. Осмотревшись, наконец, я решила, что, должно быть, все еще сплю.

Я лежала на огромной кровати с балдахином, застеленной белыми простынями из мягкого льна и одеялом из легчайшего пуха. Стены комнаты были полностью увиты благоухающими цветущими виноградными лозами, а куполообразный потолок – выполнен из витражного стекла с изображением ночного неба. Не было ни окон, ни дверей, и когда я свесилась с кровати и взглянула на пол, увидела нечто, похожее на плотно утрамбованную землю. На прикроватном столике со стеклянной столешницей слабо мерцала маленькая масляная лампа.

Я снова откинулась на мягкие подушки. «Я больше не в Канзасе».

Лозы раздвинулись, и появилась симпатичная девушка с рыжими волосами. На ней была бледно-зеленая сорочка, поверх которой была накинута серебристая сетчатая ткань, а ее нежное лицо казалось практически неземным. На первый взгляд ей было не больше десяти, но стоило ей приблизиться, и я поняла, что она – моя ровесница, возможно, немного старше.

– С возвращением, сестренка, – произнесла она нежным мелодичным голоском, который показался мне на удивление знакомым.

– Где я? – В горле пересохло, а голос охрип.

Она пошевелила рукой, и, казалось словно из ниоткуда появился стакан с прозрачной жидкостью. Вложив стакан в мои руки, она сказала:

– Пей.

Я взяла стакан и поднесла к пересохшим от жажды губам, даже не спросив, что это и как оно появилось из воздуха. Сделав первый глоток, я почувствовала чистейшую и самую освежающую воду, которую когда-либо пила. После второго глотка на языке взорвались разные оттенки вкусов, словно ароматы трав и цветов, дождя и солнца. Я как будто стояла посреди цветочного луга после весеннего ливня. Я выпила все до последней капли, а затем с надеждой опустила взгляд на стакан, желая выпить еще. Как по волшебству, стакан вновь наполнился, и я снова осушила его, пока не утолила жажду.

– Я больна?