– Почему, – это, опять же, был не вопрос.

– Итан потерял мою преданность, когда послал людей выследить женщину и заставить ее выйти за него замуж. Женщину, которую похитили и держали взаперти всю ее жизнь, – он сделал паузу, вспомнив, что технически она не была женщиной, но суть осталась прежней.

– И вместо того, чтобы избавить меня от страданий после того, как твой идеальный принц получил от меня, что хотел, он притащил меня сюда.

Брови Коулмана нахмурились, и на его челюсти заиграли желваки.

– Позволь мне внести ясность. Ты ненавидишь его за то, что он сделал, но ты также ненавидишь его за то, что он исцелил тебя. В этом есть смысл.

Дженсен усмехнулся, качая головой.

– Я пытался предупредить Лесту. Ты действительно слепой ублюдок.

Коулман резко развернулся, находясь в опасной близости к человеку, который мог легко раздавить его одной лишь силой мысли.

– Тогда открой мне глаза.

Но заговорил именно Трей:

– Откроешь ты глаза или нет, Уэс, это зависит от тебя. Но Итан Материс – сумасшедший, который положил глаз на Вэру. Или, точнее, на Вэрали Аренарис. Он не остановится, пока не получит ее. Если его нынешний план не сработает, он просто придумает другой.

Коулман вскинул руки вверх, выглядя так, словно был в нескольких секундах от приступа паники.

– Итак, что это? Переворот? Вы, идиоты, ведь понимаете, что убийство Итана не отстранит его отца от власти, верно? Чего вы надеетесь добиться?

Дженсен бросил взгляд на дверь, затем ткнул толстым пальцем в грудь Коулмана.

– Да, сейчас Сулиан у власти. Но он не вечен, и с уходом Итана корона может достаться кому угодно.

Глаза Трея невольно расширились. Он думал, что Леста просто пытался освободить его, чтобы помочь Вэре, он не понимал, что тот пытался свергнуть власть на Алероне. На троне никогда не было не Материса.

Коулман свирепо посмотрел на него снизу вверх.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Убил принца в надежде, что на его место придет кто-то более приятный?

Дженсен подошел еще ближе, пока они не оказались грудь к груди.

– Ты знаешь что.