Феннер подбежал к убитому копу, а Бреннан дал знак троим полицейским на мотоциклах следовать за «бьюиком», и те умчались под рев моторов. Потом Бреннан присоединился к Феннеру.
Феннер покачал головой:
– Ушел. Кто это мог быть?
– Кто-то из банды Гриссон, – мрачно сказал Бреннан. – Пойдемте, попробуем разобраться с остальными. Эта крыса далеко не уйдет.
Прибыли еще полицейские. Улицу запрудила толпа зевак.
Внутри клуба Ма Гриссон наблюдала за тем, что творится на улице, в одно из смотровых отверстий в стальных ставнях, закрывавших окно ее кабинета.
Флинн смотрел в другую щель. Воппи съежился у стены. Док Уильямс сидел рядом со столом Ма. У него был в руке стакан неразбавленного виски, лицо блестело от пота, глаза остекленели.
Ма медленно повернулась и посмотрела сначала на Дока, потом на Воппи. Флинн, глядя на нее, подался назад.
– Ну вот оно и случилось, – сказала Ма холодно и твердо. – Это конец. Мне не придется объяснять вам, что нас теперь ждет.
Флинн был спокоен. Его маленькие невыразительные глазки бегали, но он не выглядел испуганным. Воппи, казалось, был готов рухнуть без чувств, глаза его были полны ужаса. Док глотнул из своего стакана и пожал плечами. Он был слишком пьян, чтобы испытывать хоть какие-нибудь эмоции.
Ма тяжело прошла по комнате, открыла буфет и достала «томпсон».
– Вы, ребята, как хотите, а я знаю, что буду делать. Им меня не взять живой. Устрою им ад на земле и хоть нескольких ублюдков да заберу с собой.
Флинн присоединился к ней и тоже взял автомат.
– Я с тобой, Ма. Будет много крови, ручаюсь.
В стальную дверь замолотили. Потом голос, усиленный громкоговорителем, прокричал:
– Эй, вы, там, выходите! Руки вверх!
– Сразу им не ворваться, – сказала Ма. Она подошла к столу и села, поставив «томпсон» на стол, прицелом к двери. – Ладно, ребята, оставьте меня. Это моя комната, и я хочу умереть здесь. Прячьтесь сами, где считаете нужным. Идите… вон отсюда!
Док сказал:
– А почему бы не впустить их? – Он допил виски и поставил стакан на стол. – У нас есть деньги, Ма. Можем нанять лучших адвокатов. У нас еще есть шанс.
Ма презрительно улыбнулась: