Очнулся Лаврушин в мягком кресле, похожем на расплывшуюся тёплую кучу навоза — оно тут же начало мягко, но настойчиво массировать спину, безошибочно определив то место, где у него был слегка сдвинут позвонок.

Инспектор и земляне находились на крыше белоснежной виллы, которую обступали высокие слоящиеся скалы, поросшие кустарником и невысокими разлапистыми деревьями. Мраморные ступени спускались к узкой полоске песка, а дальше шло изумрудное, яркое, бьющее по глазам море. Сквозь воду были отлично видны камушки и небольшие рыбки, крабы. Вдалеке выпрыгивали из воды крупные рыбины.

— Рай, — буркнул Степан.

— Уже приехали, — разочарованно протянул Лаврушин, втайне надеявшийся полюбоваться планетой, её городами, людьми, машинами.

— Сожалею, но Танию вы сейчас не увидите, — сообщил Инспектор. — Равно как не могу ответить на большинство ваших вопросов.

— Почему? — возмутился Степан. — Имеем право. Между прочим, на такую аферу подписались.

— Вот именно. Избыток информации и ощущений, а они и так на пределе, притупит ощущение нового, предчувствие опасности.

— Ага, — недовольно буркнул Степан.

— После экспедиции, если всё будет хорошо, вы узнаете и увидите всё.

Это «если всё будет хорошо» Лаврушина покоробило.

Инспектор понял свою бестактность — не стоит лишний раз напоминать о злосчастных двадцати процентах удачи, так что теперь всем своим видом выражал смущение и готовность искупить вину.

— Пойдёмте, покажу вам дом, — он поднялся с кресла и жестом предложил последовать за собой землян. — Обстановка практически земная.

— А жаль, — сказал Лаврушин.

— Всё будет, Виктор Николаевич. И прекрасные города, и космические поселения. И благодарность миллионов людей. Но потом.

— После Химендзы.