– Нет, нет, что ты… – торопливо залепетала Софья, – это Виталий, он психолог, работает в консультативном центре, мы познакомились полгода назад, он приезжал в наш отель, где я администратором работаю…

– Полгода назад? – усмехнулся Тим

– Много времени не надо, чтобы понять, твой это человек или нет, – Софья беззастенчиво развела руками.

– Кому как… Ну, что же требуется конкретно от меня?

– Нужна бусина, такая, которая излечит бесплодие. Мне уже двадцать семь, но не было ни одной беременности. Врачи не знают, в чем причина, один даже удивился, что организм работает, как часовой механизм, но все равно… ничего не получается. Виталия тоже проверяли, но у него все нормально. У него есть дочь от первого брака… Дело только во мне.

– Я не знаю, как срабатывает бусина. Я не могу дать гарантию. Я сделаю тебе крупную, светлую бусину, а она вылечит твой гастрит, к примеру, или принесет тебе долголетие.

– Я на колени встану перед тобой, только сделай что-нибудь, Тим, – взмолилась Софья.

– Да разве в этом дело! – с досадой крикнул Тим, – это не конвейер, не ремесло!

– Но ты же волшебник, ты можешь! Я знаю одну клинику, там помогут. Называется «Божья пчела».

За окном, подтверждая её слова, вспыхнули огоньки китайских салютов, выпущенных соседями в честь наступившего миллениума. Софья наполнила бокал остатками шампанского и подняла его, салютуя Тиму, который обреченно глядел в окно на чужой праздник.

***

В палате номер двенадцать «Скворечника» лежало трое, поэтому палата считалась элитной. Косивший от армии парнишка, шизофреник-астролог, и Оржицкий, диагноз которому не установили, но записали «кататония» из-за отказа больного говорить и принимать пищу.

Навещала Оржицкого только его мать. Несчастная женщина обыскала все известные ей больницы, обнаружив, что квартира-берлога сына пуста, в ней воняет мочой и рвотой. Все вещи она нашла сломанными и разбитыми, дверь висела на одной петле, а окно в кухне зияло зубастой дырой.

Соседи ничего не знали о том, где ее сын, потому поиски она начала именно с больниц. Через несколько дней ей позвонили из «Скворечника» и сообщили, что Тимофей у них. Поступил он, однако же, из частной клиники «Божья пчела», расположенной в столице нашей родины. Матери было, впрочем, все равно: она успокоилась, узнав, что сын жив, хоть и сидит на койке с поджатыми к подбородку ногами. Мать согласилась на применение самых сильных препаратов, и Оржицкого в больнице начали шпиговать, как окорок. Мышцы больного расслабились, он выпрямился и смотрел немигающими глазами в потолок. Насильно кормить Оржицкого не удавалось, он не разжимал челюстей, поэтому ему ставили питательные капельницы, поддерживавшие жизнь в ослабевшем теле. Мать совала деньги врачам, настаивая на анонимности лечения, ведь клеймо психа ее сыну-педагогу было совсем не нужно. Врачи кивали и безуспешно пытались выяснить, что же произошло с Тимофеем. Мать не знала, только плакала. Постепенно всем стало ясно, что Оржицкий – типичный параноик с манией величия. Он возомнил себя волшебником, который может повлиять на судьбу людей с помощью светлой магии добрых вещей. От него и жена ушла, не выдержав. А вообще, это наследственное у Тима. Бабушка была не в себе, хотя и дожила до ста лет.

– Вот, теперь стало гораздо проще понять, что делать с вашим сыном, – покивал доктор и приписал ударные дозы фенобарбитала.

Через две недели Тим уже бродил в сером халате по больничному коридору, шаркая тощими ногами в комнатных тапочках. На третью неделю он попросил расческу и не сопротивлялся санитару в душевой. К концу пребывания в стационаре Тим уже вел осмысленные беседы с лечащим, признавая свою болезнь и отрицая у себя всякие магические способности. К слову сказать, он их полностью утратил, хотя и не помнил, при каких обстоятельствах.

– Кто же перебил и переколотил в вашей квартире всю мебель? – спрашивал участливо доктор.

– Пасечник, – удивленно отвечал Тим, понимая, что его ответ звучит глупо.

– А я уж было думал вас выписывать, – сокрушался доктор, продлевая время нахождения Тима в больнице.

Между делом, апрель вступал в свои права. Грязная питерская весна обрушилась на город всей своей мощью мокрого снега и дождей и первой капели. Тиму разрешено было выходить на прогулки в прибольничный парк. «Скворечник», расположенный возле станции Удельная, вмещал в себя пару тысяч пациентов и был мини-городком. При желании там можно было заблудиться. Но Тиму не хотелось плутать, он проложил себе маршрут прогулок, как когда-то Зинаида Всеволодовна. Разница была только в том, что она гуляла по милым сердцу местам, а он, сколько ни силился полюбить это угрюмое место – не смог. К концу апреля, правда, смирился и нашел в прогулках особенное мрачное очарование.