– Мы официально являемся мужем и женой, поэтому предлагаю при посторонних вести себя соответственно нашему новому статусу.

Уж лучше бы он и дальше тренировался в словесности, поскольку к подобному предложению я оказалась не готова.

– Продолжай, – кивнула, давая понять, что готова слушать дальше, и голоса в голове мгновенно стихли, будто прислушиваясь к разговору, даже общее самочувствие выровнялось настолько, что перед глазами уже не плясали мушки. Вот тебе и действие животворящего адреналина, побежавшего по венам вместе с током крови после озвученного Джеем. Или же дело в чём-то другом?

– Я тут подумал, всё сложилось как нельзя кстати с нашим браком. Я нужен тебе, чтобы желающие заполучить наследство твоего рода не осаждали поместье толпами. А такое будет, даже не сомневайся, как только весть о возвращении наследницы разлетится в разные стороны. И в ход пойдут все средства, вплоть до зелий забвения или любовных приворотов. Поверь, я знаю, о чём говорю. Ты же нужна мне… – мужчина на миг замялся, но тряхнув головой, решительно продолжил. – Мои родители склоняли меня к политическому браку с той, кого я с детства терпеть не мог – лицемерная, двуличная, алчная… несмотря на то, что дочь весьма приятного и влиятельного человека. В общем, когда дело дошло до угроз, я ушёл из дома. Но теперь их претензии ко мне перестали быть актуальными. И новость о женитьбе я должен до них донести, чтобы не тешились пустыми надеждами. В общем, уговор таков – я помогаю тебе достичь твоих целей, ты помогаешь мне в моих делах. Что на это скажешь?

– Согласна, – ответила без раздумий, поскольку не раз уже пришла к выводу, что без помощи Джея мне не справиться.

– Да? – удивился он. – И не будет ни возмущений, ни доводов против?

– Нет, не будет, – улыбнулась, пожав плечами. – Ты помогаешь мне поднять поместье, а я постараюсь убедить твоих родителей, что их сын счастлив рядом со мной. Что наш брак – вовсе не фиктивен, и что это не следствие жизненных необходимостей, а итог большой и светлой любви, из-за которой мы, вроде как, и поженились. С разводом разберёмся потом. Скажешь, например, что я не способна иметь детей, а тебе необходим наследник, и тебя никто не осудит.

– С разводом? – глаза Джея блеснули недобрым огнём. – Хорошо, когда придёт время, мы обязательно вернёмся к этому разговору.

– Что ж, значит, пора начинать представление, – ухватив его под локоть, едва слышно пропела я, ступая на открытое пространство неподалёку от дома управляющего, где стоял крытый экипаж, запряжённый парой гнедых лошадей. – Не правда ли, дорогой?

– Истинная правда, милая, – подтвердил он, сжав мою ладонь и выдохнув с видимым облегчением.

Мне нравился Джей, себе-то я могла в этом признаться, поэтому играть роль его жены казалось вовсе не сложно. Прикосновения мужчины не вызывали отвращения, а наоборот, заставляли сердце биться чаще, поэтому, подходя к дому, я улыбалась искренне, глядя на то, как в глазах мужа разгорается огонь азарта. Теперь бы только не переиграть: мера должна быть во всём.

Дверца экипажа скрипнула, распахнувшись настежь, и на землю спрыгнул темноволосый мужчина, чем-то похожий на хищную птицу – то ли носом с горбинкой, то ли острым взглядом блёкло-голубых глаз, и улыбаться расхотелось мгновенно. Было в нём что-то такое, что заставляло подобраться, насторожиться, сосредоточиться. И это «что-то» явно давало понять – шутить с этим человеком не стоит.

От гостя словно веяло холодом, и это ощущалось тем отчётливее, чем ближе мы к нему подходили.

– Значит, слухи не врут, – вместо приветствия произнёс он.

– И вам утро доброе, лорд Хорбуш, – проворчал Торенс. – Какими судьбами?

Но на управляющего гость даже не взглянул, переключив внимание на Анджея.

– Ну, надо же, сегодня день сюрпризов, – усмехнулся он и по-шутовски поклонился, – приветствую, ваше высочество.

– Давненько не виделись, Норф, – не обращая внимания на его кривляния, Анджей протянул руку для рукопожатия и тот был вынужден ответить.

– С учёбы в академии, насколько я помню, – ответил лорд. – Вроде память меня ещё никогда не подводила.

– Да, с академии, где ты проявлял недюжинный интерес к некромантии, который, судя по тому, что мы видели на рассвете, перерос из увлечения в образ жизни.