– Извините, не курю. – Та была отрывиста, груба и даже не подняла взгляд.

Айрис поблагодарила ее и, как только женщина ткнула в номер на экране смартфона, моментально перешла к действиям – одной рукой ухватилась за длинные волосы, другой – за рукав шубы, глубоко вонзив пальцы в ткань. Последовал испуганный вскрик, на что Айрис не обратила внимания. Крутанувшись на ногах, она развернула женщину так, что та оказалась спиной к воде. Эта дура продолжала цепляться за свой мобильник, даже когда у нее хрустнули лодыжки. Дико обернувшись вправо и влево, она оступилась, и Айрис сразу же подсекла ее под ноги и повалила ничком на спину. С криком боли жертва кое-как поднялась на ноги, качаясь и вихляясь, словно кегля на дорожке для боулинга. Айрис подступила к ней снова.

Словно плохо сработавшиеся танцоры, они боролись возле самого края, где, терпеливо мерцая в предвкушении, разинул свои челюсти канал – крокодил, готовый немедленно поглотить любого, кто достаточно глуп, чтобы свалиться в него.

Айрис почувствовала резкую боль в щеке, случайно задетой ногтем. Окончательно заведенная, она не видела и не слышала опасности, не обращая внимания на риск разоблачения. Женщина открыла было рот, чтобы завизжать, как Айрис и предполагала. Но едва она собралась заткнуть ее навсегда, как над городом разнесся вой полицейских сирен, заглушив все звуки на мили вокруг. Айрис не стала ждать, пока вой смолкнет. Рванулась вперед, толкнула что есть силы.

Первым о поверхность воды с беззвучным плеском ударился телефон, за которым почти сразу же, отчаянно молотя по воздуху руками, последовала женщина в шубе.

Невозмутимо и бесстрастно Айрис смотрела, как голова ее жертвы исчезает под поверхностью воды, прежде чем на короткое время высунуться опять, что-то бессвязно лопоча и хватая ртом воздух. Вот она снова скрылась, потом еще раз на секунду вынырнула, уже в полном отчаянии. Едва только бьющаяся в воде фигура сделала тщетную попытку ухватиться за край, как Айрис сразу же нависла над ней, готовая принять меры, чтобы женщина оставалась внизу.

Где-то в городе по-прежнему надрывались сирены, и Айрис подняла голову, прислушиваясь и гадая, что же там могло произойти. Нападение террористов? Или, может, Неон опять взялся за старое?

Когда она опять посмотрела на воду, женская фигура уже исчезла. Айрис предположила, что вес шубы помог уволочь ее вглубь. Она никогда не любила мех, ни искусственный, ни настоящий, а также людей, которые его носили.

Группа как раз закончила программу заводной версией одной из старых песенок «Рокси мьюзик», когда все стало на глазах разваливаться.

Поверх грома аплодисментов и гомона публики, направляющейся в бар, Джексон вдруг уловил завывание полицейских сирен – поначалу где-то вдалеке, а потом все громче и громче. В задних рядах началось какое-то волнение, за которым последовало появление полисменов в форме. Поворачивались головы. Разевались рты. Некоторые из зрителей ломанулись к выходам. Среди черно-белых фуражек возникла знакомая фигура: Маркус Броун. Он проталкивался прямо к сцене, на которой группа уже собирала инструменты. При виде полиции все, кроме ударника, оторвались от своего занятия с изумленным выражением на лицах.

Джексон в полном замешательстве оглянулся через плечо и увидел Карнса, за которым, словно в арьергарде, следовала Киран Ша. Попытался встретиться взглядом со своим другом, но не сумел. Ша, опять в полицейском режиме, тоже его проигнорировала.

Мэтт стал наблюдать за Броуном, по бокам от которого шествовали два полисмена в форме. Тот направлялся прямиком к Канто. Все происходило жестко, решительно и демонстративно. Никаких тебе вежливых приглашений на беседу в участке – самый настоящий полномасштабный арест. Броун передумал относительно взаимоотношений Канто с Базвеллом?

«Интересно, – подумал Джексон, – какие веские основания имелись у Броуна, чтобы подозревать, что преступник – Канто?» Припомнив свой телефонный разговор с Карнсом, он теперь понял, почему его друг был так уклончив и нерешителен. Должно быть, у них все-таки имелось что-то на Канто, что еще не было подтверждено на тот момент.

Все, кто остался в зале, погрузились в молчание. Некоторые напрягли слух, включая Джексона. Канто мудро предпочел не поднимать шум. У него не было иного выбора, когда на его запястьях защелкнулись наручники. На взгляд Джексона, произошедшее явилось для него полной неожиданностью. Когда полисмены проводили мрачного Канто через зал, толпа расступалась перед ними по сторонам, словно Красное море перед евреями и Моисеем[66].

– Что происходит? – негромко бросил Джексон Карнсу, пристраиваясь к нему на ходу, когда тот проходил мимо.

– Канто арестован за убийство, – точно так же, уголком рта, отозвался тот.

– Базвелла?

Карнс помотал головой, не сводя глаз с выхода.

– Господи, это не то, о чем я подумал? – «Канто – это Неон?!» – Какого хрена меня не поставили в известность? У меня есть право знать, как и у всех остальных родственников!

Карнс лишь нахмурился и убыстрил шаг.