— Спасение! — Призрак стремительно рванулся, нависая над ним белым густым туманом.

— Ты обещала. — Вийон вскинул голову, и из клубящейся пустоты на него надвинулось бледное лицо с горящими ненавистью голубыми глазами.

— Для тебя есть только одно спасение. — В руке девушки сверкнуло длинное блестящее лезвие.

Вийон облегченно выдохнул. Где-то в самой глубине души он знал, что именно так все и закончится — пусть он недостоин жить, но милость Великой богини безгранична, она дарит ему почетную смерть от железа.

Вийон рванул на груди рубаху.

— Бей, я готов принять от тебя этот дар.

И в этот момент исчез горящий город, рассеялся стелящийся дым, и глаза заслезились от десятка ярких свечей. Сознание уже распрощалось с жизнью и мучительно не желало возвращаться в реальность. Вийон закрыл бы глаза и вновь бы погрузился в страшное видение, если бы не глаза. Огромные голубые глаза, полные ненависти и презрения.

Такие же как у богини, — мелькнуло в голове Вийона, и сознание начало медленно возвращаться. Он вспомнил о пленнице, о разгромленном замке, о своей бессонной неделе у постели истерзанной девушки, и тогда глаза открылись по-настоящему. Перед ним стояла она, его пленница, его так и несбывшаяся мечта. Маленькое, стройное тело, зажатое в лапах огромного Давиго. Правая рука заломлена за спину, на пол, звякнув, упал большой столовый нож.

— Она пришла за мной, — если бы он мог, граф бы сейчас улыбнулся, но сил хватило лишь на то, чтобы выдавить.

— Отпусти ее, Давиго.

На лице капитана наемников промелькнуло раздраженное непонимание.

— Она хотела убить тебя.

Вийону понадобились все силы, чтобы еле слышный шепот прозвучал властно и грозно.

— Ты не услышал меня! Я приказал тебе отпустить ее. Никому не прикасаться к ней, пусть делает, что хочет. Она свободна.

Глаза Давиго округлились.

— Но, граф?

— Убирайся! — Рявкнул Вийон, вцепившись в простыни побелевшими пальцами.

Даже в таком состоянии он все еще мог внушать страх. Давиго разжал руки и, оттолкнув от себя девушку, шагнул назад. На его плечо легла ладонь появившегося в дверях Израэла.

— Пойдем, — он потянул его к выходу, — оставим их на волю Великой богини.

Луиза, все еще не понимая, что произошло, обернулась на звук захлопнувшейся двери.