— Вам не кажется, что у этого омлета какой-то странный привкус?
Я пожал плечами, потом внимательнее вгляделся в слегка позеленевшее лицо жены, что, казалось, с трудом сдерживает приступ тошноты…
— Испорчен? Много ты съела? Сейчас вызову лекаря!
Обратив внимание на то, что сестры недоуменно переглядываются, явно не испытывая тех мук, что одолели Марго, я вдруг поймал себя на мысли, что это может быть очередной попыткой таинственных заговорщиков причинить вред моим близким! Неужели снова яд?!
Вскочив из-за стола, я рванул в сторону двери, не обращая внимания на звон разбитых тарелок, что в спешке снес порывом ветра со скатерти…
— Лекаря! Срочно!!! — проревел я, заставив скучающих гвардейцев подорваться с места. Памятуя о недавних событиях, когда жизни Екатерины и Елизаветы оказались под угрозой, придворные тут же засуетились, уже через пару минут в столовой возник придворный эскулап с толпой помощников. Окинув профессиональным взглядом собравшихся, он безошибочно выделил Марго, которая к этому времени тихо сползла ниже по спинке стула в полуобморочном состоянии… Поспешно подхватив ее на руки, я бережно уложил жену на кушетку, и был бесцеремонно отодвинут в сторону лекарем.
— Попрошу всех выйти из комнаты! Столпились, дышать нечем! — не терпящим возражения тоном раздраженно приказал он. Приоткрыв ближайшее окно, я впустил в помещение струю свежего морозного воздуха и вслед за остальными вышел в коридор.
Осмотр длился от силы минут пятнадцать, но мне они показались вечностью. С мрачным выражением лица я мерял коридор шагами, погрузившись в нерадостные мысли. Только я решил, что заговорщики притихли, как был нанесен очередной удар! Надеюсь, что помощь пришла вовремя, и последствия будут не столь тяжелыми, как тогда с сестрами… Расхаживая туда-сюда, я подсознательно замечал, как от меня шарахаются придворные, испуганные ненавистью, смешанной с отчаянной тревогой, отражавшимися на моем лице. Никому не хотелось попасть под горячую руку.
Тут раздался звук открываемой двери, вытирая руки, в коридор степенно вышел лекарь со странным выражением лица.
— Ну что там? Это отравление? Да что же вы молчите?! Все серьезно?
Я тормошил его, негодуя на молчание. Не выдержав, тот рассмеялся и с хитринкой во взгляде сказал:
— Серьезнее некуда, Ваше Величество! Поздравляю! Её Императорское Величество, мадам Маргарет в тягости!
Глава 27
Оторопев, я с недоумением смотрел на лекаря. Вокруг слышались радостные возгласы, кто-то уже произносил слова поздравления, а в моей голове царил сумбур. Не покушение? Не надо искать виновника? То есть, виновный в состоянии Марго есть, но далеко ходить в его поисках не надо… Ребенок?!
С глубоким вздохом то ли облегчения, то ли отчаяния я опустился на первый попавшийся стул. Отрешенно посмотрев по сторонам, заметил, что и на лицах сестер отображается внутренняя борьба между радостью и ревностью.
Вдруг я припомнил, что и Тэйни с непоколебимой уверенностью не раз заявляла мне, что беременна. Вот уж плодотворной оказалась та памятная ночь, если это правда! Пожалуй, нужно прояснить этот момент. Задержав лекаря, уже собиравшегося покинуть наши покои, я вполголоса обратился с просьбой:
— Не могли бы вы осмотреть и мою наложницу? Только огромная просьба, не нужно озвучивать результат столь же громогласно…
Я понимал, что благодаря заявлению лекаря о беременности Марго, сделанному во всеуслышанье, слухи распространятся со скоростью света. А к чему это может привести — бог знает. Тот, кто желал моей смерти, вряд ли обрадуется скорому появлению наследника. Ведь это, несомненно, упрочит положение рода Романовых на престоле.
Отправив лакея с наказом передать Тэйни, что я ожидаю в её комнате, мы с лекарем степенно отправились туда, по пути обсуждая нюансы здоровья Её Императорского Величества. Целитель уже был готов предоставить все необходимые рекомендации по питанию, режиму дня, позволительным нагрузкам… Но первое, на чем он настаивал — полный покой и сохранение душевного равновесия будущей матери. Я согласно кивал, хотя даже не представлял, каким образом в атмосфере заговоров, тайн и интриг можно обеспечить подобное.
Индианка уже ожидала нас в своей комнате. Её лицо, как впрочем и всегда, сохраняло бесстрастное выражение, но я чувствовал, что она насторожилась, увидев, с кем я пришёл. Успокаивающе ей улыбнувшись, я попросил: