Кто-то плыл к ним. Пийя Флудин.

Никого другого вокруг машины или в воде. Себастиан скинул куртку и ботинки и, не задумываясь, бросился в воду.

Ему уже доводилось бывать там.

Тогда вода была теплее, безумно бушевала и швыряла его из стороны в сторону.

Тем не менее, никакой разницы.

Ему уже доводилось бывать там.

В воде, отобравшей у него тех, кого он любил.

Он изо всех сил плыл к машине. Видел, как Ванья стоит на берегу с телефоном в руке и вызывает скорую помощь. Подъехал полицейский на мотоцикле и побежал в сторону воды и Пийи. Себастиан снова перевел взгляд на машину. Еще секунду виднелся верхний край крыши, но затем тоже скрылся. Никаких признаков жизни. Он нырнул в направлении машины, но вода была мутной и темной, и он почти не видел даже собственной вытянутой руки. Опять вынырнул на поверхность. Увидел, что кто-то вырвался из воды одновременно с ним. Мария.

– Николь! – в панике закричала она.

Она вертелась на поверхности, истерически осматриваясь вокруг.

– Она осталась в машине? – прокричал ей Себастиан. Она увидела его. Ему еще не доводилось видеть таких испуганных глаз.

– Нет, я выпустила ее! Я сначала выпустила ее!

Он слышал, как плач смешивается со страхом. Она снова нырнула. Он нырнул следом. Так же темно и невозможно что-либо увидеть, как раньше. Но он нащупал рукой машину. Ухватился за край крыши у открытого окна и затащил себя внутрь. Чувствовал только холодный металл, видел только угловатые промышленные формы.

Ничего живого.

Никакой Николь.

Он, сколько мог, оставался там, пока ему не пришлось подняться обратно на поверхность. Мария тоже оказалась там. Она была обессилена, дрожала от холода и шока.

– Николь! – крикнула она, уже слабее, от измождения. Наверное, она скоро не выдержит. Он набрал побольше воздуха и снова нырнул.

Большие гребки, сильные толчки ногами.

Он найдет ее.

Легкие болели, он чувствовал, как холод сковывает его. В ушах болело, он попытался выровнять давление. Его руки коснулись чего-то мягкого и склизкого. Ил со дна окрасил воду в коричневый цвет, еще больше ухудшив видимость. Все тело болело, и он почти не мог ясно мыслить. Но продолжал искать, хотя легкие требовали воздуха.