— Тебя и встречаем, — повторил Геннадий со значением в голосе и добавил угрожающе: — Уже встретили, как видишь.

Кругом нас сновали люди, все громко разговаривали. Шум аэровокзала скрадывал наш разговор от окружающих. Да и вообще — кому мы нужны? Три дядьки стоят и беседуют…

— Что это значит? — спросил Лева, и я уловил явственные истерические нотки в его голосе.

Он повернулся ко мне и задал мне этот вопрос.

— Значит так, — произнес Геннадий спокойно, уверенным голосом. — Сейчас ты пойдешь с нами, и мы сядем в машину. И будешь вести себя тихо-тихо… А если дернешься, то пожалеешь.

Я к тому моменту уже перестал улыбаться, и Лева, взглянув в мои глаза, вероятно понял, что с ним не шутят и что дело обернулось серьезно.

— Я позову милицию, — сказал он, не двигаясь с места и как бы окидывая зал в поисках постового.

— Позови, — ответил я. — Вот прямо сейчас и позови. Давай, начинай.

Ко мне внезапно пришло спокойствие. Я увидел перекошенное страхом лицо Левы и понял, что он боится гораздо больше, чем мы.

Что, в общем-то, и естественно. Все-таки он настоящий преступник, и как ни трудно это доказать, а все же возможно. И он не знал, кто мы такие. То, что мы учились с ним в институте много лет назад, ни о чем не говорит. Мало ли что стало с нами за эти годы?

Лева вообще стал иностранным гражданином, например… Почему бы и мне не стать кем-то? Следователем, например.

— Позови, позови милицию, — сказал позади Левы Геннадий. — Под расстрел захотел?

— За что? — простонал Лева, уже не оборачиваясь.

Геннадий мягко улыбнулся и ласково сказал Леве в самое ухо:

— Ты знаешь, за что.

Но Лева не хотел сдаваться. Ему было слишком страшно. Все случилось так странно и неожиданно…

— Я требую объяснить, — неуверенным голосом сказал он.

— Ах ты, блядь, — строго ответил Геннадий, меняя тон. — Ты еще требуешь чего-то! А ну иди в машину и не трепыхайся, а то хуже будет.

Наверное, с Левой уже давно так не разговаривали, он отвык… Медленно он двинулся вперед. Я шел слева от него, а Геннадий — справа. Для верности мы даже держали Леву под руки. Подавленный, трясущийся от страха и неуверенности, он шел с нами к машине.

Его беда заключалась в том, что он не был уверен, что мы — не сотрудники милиции или контрразведки. Но в том-то и проблема всякого преступника — он знает, что виновен и боится всего на свете. Есть, конечно, отчаянные… Но Лева имел воображение, фантазию и понимал, что «повороты» могут быть разные…