— Это — отдельная тема, — передернулся Геннадий. — Даже не знаю, как я смогу перенести, когда вы опять ляжете в постель к моей дочери после того, как спали с этой тварью… Вы сами-то можете спокойно об этом думать?

— Ладно, не будем об этом, — ответил я. — Это — мое дело, думать или не думать. И, кроме того, Юля ведь не ваша дочь.

Я сказал эту обидную вещь и сам испугался. Зачем я оскорбил Геннадия? Ведь он действительно любит Юлю, как родную дочь, и сейчас показывает это… Ему неприятно слышать такое, да еще от меня. Наверное, я сказал эту гадость оттого, что Геннадий был прав, упомянув о моей связи с Хельгой, я это понимал, и мне было неприятно. Вот я инстинктивно и захотел сделать ему больно в ответ.

Но Геннадий, казалось, пропустил мои слова мимо ушей. Он даже не повернул голову ко мне, только крепче вцепился в руль, это я заметил.

— Мы возьмем его в аэропорту, — сказал Геннадий. — А куда мы отвезем его, я уже знаю. Я успел договориться.

— Куда же?

— Есть место, — уклончиво ответил он, усмехнувшись своим жестким лицом. — У всякого человека есть друзья. Даже у меня, — он хмыкнул и спросил:

— Сколько сейчас времени? Мы не опаздываем?

— Десять тридцать, — ответил я, поглядев на часы.

— Успеваем, — отозвался Геннадий, не отрывая глаза от шоссе.

Мы уже проезжали мимо гостиницы «Пулковская», и до международного аэропорта было рукой подать.

Пошел дождь. Пришлось остановиться и навернуть «дворники» на стекло. Мимо нас, обдавая нас мелкой водяной пыльцой, проносились машины в сторону Пушкина.

Петербургский международный аэропорт, если смотреть на него со стороны главного входа, выглядит провинциально и просто жалко. По размерам и по архитектуре — это скорее напоминает бердичевский автовокзал. Очень непрезентабельное зданьице…

Это только войдя внутрь и проходя через всю внезапно открывающуюся анфиладу залов и лестниц, ты понимаешь постепенно, что не все так просто. Что это — огромное и вполне шикарное помещение, просто оно скрыто от глаз, если смотреть снаружи.

Но в тот раз мы не собирались ничего тут осматривать. И вообще нам надо было держаться как можно незаметнее. Мало ли что… Самой ужасной была перспектива, что Леву будет встречать кто-то, кроме нас. Тогда мы ничего не смогли бы сделать. Но нас согревала надежда, что и Лева сам не заинтересован в помпезных встречах и проводах.

На табло в зале прибытия светились буквы, извещавшие о том, что прилет самолета из Рима не задерживается и произойдет в срок.

— Вы хорошо его помните? — спросил Геннадий. — Сможете сразу его узнать?

— Даже если и нет, — ответил я. — Все равно у нас нет другого выхода. Кто же еще может его узнать? Буду стараться.

Мы вышли из здания и встали под навесом у входа. Закурили. Снаружи дождь усилился.

«Совсем как в шпионских романах, — подумал я. — Двое мужчин в плащах нервно курят возле аэропорта… Сцена для фильма про шпионов».