Задача усложняется еще больше. Не видя возбудителя, не зная его свойств, надо ослабить его так, чтобы он не вызывал гибели человека, а давал ему надежную защиту от смертельной болезни.

Прежде всего надо получить достаточное количество материала, содержащего возбудителя бешенства, — ведь он не желает размножаться на искусственных питательных средах, подобно бактериям куриной холеры и сибирской язвы. Но где в организме сосредоточено заразное начало бешенства? После долгих проб Пастер взял мозг коровы, погибшей от бешенства, измельчил его и ввел в мозг кролика. Кролик заболел и погиб. Мозг погибшего он привил второму кролику, второго — третьему. Таким образом у него оказалось достаточно заразного материала, в виде мозга кролика, для опытов. Следующий этап — самый ответственный: попытаться ослабить заразное начало, чтобы оно не вызывало болезни, но создавало невосприимчивость. Пастер стал высушивать мозг кролика. Точнее, не высушивать, а подсушивать. Тогда уже было хорошо известно, что бактерии (а Пастер считал возбудителя бешенства мелкой, невидимой в микроскоп бактерией) погибают от высушивания. Но если не высушивать до конца, а подсушивать, соблюдая осторожность, то бактерия не погибнет, а лишь ослабнет, что и требуется. По счастью, выяснилось, что таинственный возбудитель бешенства (вирус, как мы уже знаем) тоже не любит сухости, и метод подсушивания к нему применим.

И Пастеру после долгой возни, требующей неистощимого терпения, удалось добиться успеха.

Решающий опыт в этой серии был такой. Кусочек мозга кролика, погибшего от бешенства, подсушивали в стеклянной колбе 14 дней. Затем мозговое вещество измельчили и ввели в мозг здоровой собаки. Она осталась здоровой. Превосходно? Да, конечно. Но как же все-таки узнать — ослабел возбудитель или попросту погиб, то есть получила ли собака невосприимчивость?

Для решения этой задачи взяли несколько собак и ввели им зараженное мозговое вещество кролика, которое подсушивалось 14 дней. На второй день собаки получили дозу зараженного материала тринадцатидневной сушки, на третий — двенадцатидневной. Так в течение 13 дней им вводился все менее и менее ослабленный возбудитель. Наконец, на четырнадцатый день всем животным ввели кусочки пораженного мозга, взятого от только что погибшей собаки. Теперь надо было выжидать несколько недель. Выждали. Все собаки выжили. Значит, ослабленный возбудитель надежно защитил их от смертельного яда.

Ну, а если сделать предохранительную прививку после укуса бешеной собаки? И в этом случае вакцина должна подействовать: ведь человек заболевает не сразу после укуса, а, как правило, через несколько недель.

И вот настал день — это было летом 1885 года, — когда Пастер впервые ввел предохранительную прививку человеку…

В Париже, в институте Пастера, на пьедестале стоит памятник: мальчик борется с бешеной собакой, вцепившейся ему в бедро. Этот подросток, схвативший пса за горло — пятнадцатилетний Жан Жупиль. Он был вторым из тех, кому Пастер ввел вакцину. Девятилетний Жозеф Мейстер — первый, кого Пастер спас от бешенства.

Почему же памятник поставлен не первому из привитых, а второму? Тут — целая история.

Но сначала о первом, о Жозефе Мейстере.

Мать привезла Жозефа из Эльзаса в лабораторию Пастера 6 июля 1885 года. У мальчика насчитали 14 ран. Некоторые были настолько глубоки, что мешали Жозефу ходить. Ни у кого не оставалось сомнений, что собака, изувечившая ребенка, страдала бешенством. Об этом свидетельствовали не только множественность и глубина ран, но и то, что при вскрытии убитой собаки из ее желудка извлекли сено, солому, куски дерева — все то, что здоровый пес заглатывать не станет.

Пастер немедленно призвал на помощь врачей. Имеет ли он право ввести мальчику вакцину, которая доселе испытывалась только на животных? Профессор медицинского факультета доктор Транше, осмотрев ребенка, сказал:

— Мальчик обречен, пробуйте вашу вакцину, дорогой Пастер, если она дает хоть малейшую надежду. Хотите — я сам возьмусь делать инъекции.

В тот же вечер Транше в присутствии Пастера ввел Жозефу полшприца костного мозга кролика, погибшего от бешенства за две недели до того. Последующие дозы (всего было сделано 13 инъекций) содержали все более и более свежий материал. В первые дни Жозеф при виде шприца принимался хныкать. Но его развлекали, показывали ему лабораторных кроликов. Одного из них он даже получил в подарок.

27 июля мать увезла Жозефа домой. Пастер продолжал следить за мальчиком, забрасывая эльзасского врача Вебера письмами. «Я буду очень обязан Вам, дорогой доктор Вебер, если Вы передадите юному Жозефу Мейстеру прилагаемые конверты, чтобы он, по крайней мере, каждые два дня, извещал меня, хотя бы одним только словом, о своем самочувствии. Я крайне озабочен».

Все шло хорошо. Конверты, которые возвращал Жозеф, содержали неизменное — «Здоров».

Наступила осень. Она принесла Пастеру второе, еще более тяжкое испытание. В октябре пришло тревожное письмо из департамента Юра, от мэра городка Виллер-Фалей господина Перро. Мэр взывал о помощи: пастух из его общины подросток Жак Жупиль искусан бешеной собакой. Приводились и подробности, Они потрясли Пастера и его помощников.

…Шестеро мальчиков пасли в поле своих коров и овец. Внезапно дети увидели несущуюся на них большую собаку; не лает, голова опущена, хвост поджат — по всем признакам бешеная. Пятеро пастушков, среди них были совсем маленькие мальчики, пустились наутек. А самый старший, пятнадцатилетний Жан Жупиль, мгновенно сообразил, что ему надо остаться на месте и прикрыть малышей.

У него был в руках только кнут, который пришлось вскоре отбросить, он только мешал. Жан буквально вцепился в собаку — ничего другого не оставалось — и после яростной борьбы задушил ее. Но раны, нанесенные Жупилю обезумевшим псом, были страшны…

Когда все это произошло? Четырнадцатого октября, шесть дней назад. Шесть дней! Мейстера привезли спустя два дня после того, как на него напала собака. Пастер отчетливо представил, что станется с ним и с его методом в случае неудачи, в случае, если Жупиль погибнет, несмотря на прививки. Скажут, что мальчик, показавший себя истинным героем, погиб из-за прививок. И кто скажет? Ученые. Маститые. Да, он не мог об этом не подумать, читая письмо господина Перро. Но колебался ли он? Вряд ли. Жупиль был немедленно доставлен в Париж и уже 20 октября получил первый укол.