Не обращая на вождя внимания, Павел отошел в сторону, так, чтобы ему было видно все святилище. В центре отгороженной камнями площадки он увидел каменный помост. С него на собравшуюся поглазеть на ритуал толпу, строго взирал ацтекский бог. То, что на рисунке Павел принял за голову птицы, была всего лишь маска с клювом, закрывающая человеческое лицо. Идол был отлит из золота и раскрашен красками.

" В нем не менее трех пудов", – не, кстати, промелькнула в голове у ярла, предательская мысль. Но он постарался взять себя в руки.

Рядом на переносном резном деревянном помосте стоял другой идол, вырезанный из камня. Это было существо с жабьей головой и звериными лапами. Бочкообразное тело опоясывала юбка, собранная из змей. Плечи и голову украшали человеческие черепа.

– Это Коатликуэль, – пояснил Тлейклэль, – мать великого Уицилопочтли. Она проявляет благосклонность ко всем своим детям и непримирима к их врагам.

Павел не ответил, продолжая осматривать место будущего обряда. Перед ногами каждого идола был установлен алтарь. А в нескольких шагах на двух обтесанных валунах лежала каменная плита. Длинной она была в полтора человеческих роста. А по ширине, рядом могли уместиться два человека. Снизу и сверху в плиту были вбиты бронзовые скобы, с которых свисали кожаные ремни, с помощью которых обездвиживали жертвы.

Пока двое служителей вели к столу Мэгрит, четверо жрецов сняли с плиты тело женщины с вспоротым животом.

– Что это? – заволновался Павел.

– Это, – ничуть не смутившись, пояснил Тлейклэль, – многодетная мать. Ее плодовитость вызывает у всех восхищение. Каждый год она приносила нашему племени нового ребенка. Она добровольно принесла себя в жертву великой праматери. С кровью, взятой из ее чрева, дар материнства перейдет к твоей жене…

Павла покоробило. Но он взял себя в руки, вновь взглянув в святилище…

От принятого напитка в голове у Мэгрит помутилось. Она не ощущала своего тела. Ни чего не видела. Но между тем ее слух обострился настолько, что она слышала даже шуршание маленьких лапок, пробегающей вдалеке мыши.

– Сними одежду, – услышала Мэгрит повелительный голос жреца, – перед великой праматерью нужно предстать обнаженной.

Голос звучал со всех сторон, наполняя все существо. И не было возможности противиться. Мэгрит нагнулась. Взявшись обеими руками за подол, она одним движением стянула через голову рубаху.

– Подойди к плите, – раздался в новый приказ.

Женщина безвольно двинулась к жертвенному столу.

– Ложись…

Мэгрит села на край. Закинула обе ноги, после чего осторожно опустилась на шершавую поверхность, вытянувшись всем телом.

Ицтли подошел. Не касаясь обнаженного тела, провел над ним рукой от лица к ногам. Повернувшись в сторону идолов, он простер руки в сторону статуи праматери.

– Мудрая Коатликуэль, к тебе обращается скромный слуга твоего сына, великого Коатликуэль, бога солнца, покровителя ацтеков, – нараспев произнес Ицтли, – внемли моим мольбам! Прими кровавую жертву и верни этой белой женщине дар материнства!

Одни из помощников поднес жрецу наполненную кровью золотую чашу. Ицтли опустил в нее кисть из волос, взятых с интимных мест нескольких женщин. Хорошенько промокнув в вязкой жидкости, он нарисовал на животе круг, символизирующий солнце. В центре круга, в районе пупка, жрец начертал знаки воды, огня, воздуха и земли. От линии круга Ицтли провел три луча. Два из них устремились к левой и правой груди. Очертив их, линии соединились перемычкой. Третий луч шел к промежности, исчезая в чреве.

Закончив с этим верховный жрец, затянув заунывную мелодию, пританцовывая, закружил вокруг жертвенника, то и дело, вознося руки к небу и в сторону идолов.