— И я люблю тебя, — сказала она спокойно, нежно обрамив ладонями лицо Малколма, заглянув ему в глаза, — радость моя… Только ты, я думаю, пока просто не осознаёшь, что не сможешь принадлежать одной. Любовь к женщинам такая же часть твоей природы, как моё умение стрелять. На любой резкий звук реакция одна — моя рука касается кобуры — так и ты, малыш, завидев женщину, подсознательно предлагаешь себя ей. Я не хочу тебя обидеть, но, пойми, такова твоя суть. Ты самое прекрасное и доброе существо, Малколм, какое я когда-либо встречала, и эту любвеобильность я никоим образом не осуждаю, ибо она тоже проистекает из щедрости твоей души… Пусть всё останется как есть! Мне легче быть одной из многих — ведь я знаю, что ты выделяешь меня среди прочих — чем стать скрягой, пытающейся запереть солнце в своём чулане… Пойми, малыш, мы оба будем страдать, да и любовь наша скорее начнёт оскудевать, как только мы попробуем её законсервировать! Я в этом убеждена. Знаешь, на свете бывают такие идеалисты, которые, будучи влюблёнными, предъявляют столь высокие требования к совместному счастью, что не сходятся никогда из боязни разочароваться в жизни… Я, наверное, из таких.
Он прильнул к ней вдруг — так горестно, так сладко! — как бы одновременно и признавая истинность её слов, и страстно желая их оспорить… Эдит молча обняла его. Смяла покорные губы несколькими сильными, быстрыми поцелуями, а затем, решительно отстранившись, вышла.
6
— Где ты был? — небрежно спросила леди атташе, придержав за плечо пересекающего роскошно обставленную гостиную Малколма.
— Прогулялся немного… здесь такие дивные сосновые леса! — мило улыбаясь, ответил он, сияя неземной прозрачностью своих сапфировых глаз, — это запрещено?
Двумя пальцами леди атташе осторожно извлекла из густых волос Малколма застрявшую в них сухую древесную стружку. Она положила находку на ладонь, разглядела внимательно, словно частный детектив, и сдула.
— Да нет, почему же, гуляй на здоровье, свежий воздух полезен для организма, — она умолкла, смерив Малколма долгим взглядом.
Вероятно, из-за необычного северного разреза её глаз кокоту всегда казалось, что леди атташе смотрит на него подозрительно или сурово.
— Любая вещь, — сказала она, будто бы обращаясь вовсе не к нему, а вольно размышляя вслух, — служит тому человеку, который заплатил за неё. Экран моего телефона, к примеру, настроен таким образом, что реагирует на прикосновение только моих пальцев…
Она подошла к Малколму вплотную, взяла его руку и до боли стиснула запястье.
— Только моих, понимаешь?
— Да… да… Понимаю, — пролепетал он, не отводя взгляда — зрачки в его глазах только чуть расширились — он сделал движение в попытке освободить руку, но леди атташе грубо привлекла его к себе, завладев и другой рукой, а затем, склонившись, слегка укусила его шею.
Малколм вздрогнул, но быстро справился с собой — он давно привык к разнообразным причудам своих временных владелиц — леди атташе тем временем сдернула с его плеч рубашку — в полумраке огромной ковровой гостиной засияла его сказочная лучезарная кожа. Женщина покрывала её медленными задумчивыми поцелуями. Малколм поднял голову и глянул в глубину анфилады комнат. Там, возле дальней двери, как обычно в безупречном чёрном костюме, с рацией и при оружии неподвижно, словно деталь интерьера, стояла Эдит. Она смотрела вперед, и лицо её оставалось совершенно спокойным.
Леди атташе увела Малколма в глубину комнаты и неожиданно отпустила. Он уже скрепил свою волю и приготовился
Она почему-то передумала. Его молчаливая хозяйка с узкими золотыми глазами. Опустилась на коврике возле камина и принялась неотрывно глядеть в огонь. Несмотря на обилие в доме удобных кресел, мягких диванчиков, пуфов, она почти всегда садилась на пол — может быть, говорила в ней кровь её далеких северных предков, что веками почивали на земле, застланной лапником и шкурами.
— С тобой был кто-то в лесу? — спросила она, и слова её почти потонули в тихом стрекоте камина.
Малколму показалось, что глаза её, ловящие блики пламени, недобро сузились.
— Я обычно гуляю в одиночестве.
Леди атташе подняла голову и встретилась с ним взглядом. Он отважно распахнул ей навстречу свою огромную синеву. Глазам Малколма Лунного Света сложно не поверить, даже если он скажет, что земля не вращается, а стоит на трёх китах…
— Тогда почему вместе с тобой всегда пропадает моя охрана?