Приподнявшись на носочки, так, чтобы вдыхать в себя его дыхание сквозь приоткрытые губы.

— Я не хочу сегодня как обычно. Позволь мне сегодня самой…, — пробираясь пальцами по сильному предплечью вверх, к плечу, оттуда ныряя под воротник, к открытой шее, — позволь, Саид…сегодня мне сверху.

И самой…впервые самой заставить себя прильнуть к его напряжённому рту губами. В голове словно взрыв фейерверка от его судорожного вздоха с терпким привкусом сигарет.

Я смогу. Я вытерплю всё, что угодно, но вырвусь из этого ада. Даже если должна обмануть самого дьявола.

Макс

С момента моего возвращения в город прошло уже три дня. Или всего лишь три дня. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. За это время я успел жениться на Софии. Тщеславная сучка требовала пышной свадьбы. Пришлось заткнуть ей рот шикарным комплектом из кольца и серёг. Хотя то, что побрякушки были шикарными, я понял только по стоимости набора, так как даже не видел их. Подарок моей новоиспечённой супруге подобрал мой секретарь. И что там оказалось ему по вкусу, мне было абсолютно неинтересно. Но, судя по тому, как визжала от радости София, ей он понравился. Ее брату Волкову, также намекавшему на организацию многочисленного торжества и мечтавшему прилюдно заявить о своём родстве с Графом, я напомнил о том, кем приходится моя бывшая жена Андрею и о войне, на фоне которой проведение роскошного свадебного торжества может лишь оттолкнуть от нас возможных союзников. Волков был недоволен, но, всё же, согласился со мной.

Кроме того, за эти три дня были подписаны все документы, дававшие нам возможность для легального существования. Так что можно смело утверждать, что три дня — это немалый срок в жизни того, кто заживо подыхает в этой трясине лжи.

Но если посмотреть с другой стороны, тот же срок был мал, ничтожно мал. Всего три дня назад я видел Дарину, разговаривал с ней, прижимал к себе, брал её. Да, исступлённо и яростно, одержимый ненавистью к нам обоим, но брал, и она отдавалась, тоже несмотря на свое презрение ко мне. И пока я держал её в объятиях, ещё оставалась надежда всё вернуть… отмотать назад этот кошмар, когда я мог потерять её. Фальшивый контроль над ситуацией. К черту, ничего я не контролирую, когда она рядом, и никогда не контролировал. Я в её руках и она может раздавить моё сердце одним взмахом ресниц, хоть и не догадывается об этом. Я смотрел на свои ладони и видел, как они дрожат, когда я вспоминал, как отхлестал её по щекам, как мял тело, подчиняя себе, как выпустил голодное чудовище и позволил терзать любимое тело и душу. Представил с другими — и зверь оскалился, сорвался с цепи.

Только эта женщина могла сдерживать его, как никто другой, и именно она могла раздразнить его и заставить обезуметь от жажды крови. Её крови. Её слез. Я ненавидел это чудовище, а она любила. И за это оно…до сумасшествия обожало свою жертву, добровольно отдавшуюся в когтистые лапы хищника, который в любой момент мог сожрать её и сдохнуть рядом от тоски.

Я помнил каждое слово, каждый взгляд, наполненный злобой и ненавистью ко мне. Три бесконечные ночи я видел будто наяву этот отчаянный упрёк в любимых глазах, горящих болью и диким разочарованием. И каждую ночь огромным усилием воли я сдерживал себя, чтобы не сорваться, не послать все к такой-то матери. Пусть ненавидит, пусть кричит, пусть рвет меня на части беспощадной ненавистью, но мне нужно слышать её голос. Мне до дрожи хотелось зарыться в её волосы дрожащими пальцами и вдыхать аромат шелковистых волос, овладеть ею, и на этот раз уже по обоюдному желанию, долго и нежно ласкать желанное тело, заставляя её протяжно стонать, а потом кричать моё имя пересохшими губами. Дьявол, я хотел до боли в костях, до дрожи убедиться, что она все еще любит монстра. Мне это было необходимо как воздух и именно этого воздуха сейчас катастрофически не хватало, я задыхался, и ничего не мог с этим поделать. Проклятье, я не просто не мог, а был обязан все разорвать своими собственными руками на части, ломать ее, и крошить свое сердце вместе с её сердцем. Я делал это ради того, чтобы она жила… какая ирония, жестокая уродливая насмешка судьбы, но именно мои действия могли лишить её жизни. В таком случае все стало бы напрасным.

Про себя я уже решил, что во время следующего визита раскрою перед ней карты. Я расскажу ей план игры, и она сама решит, принимать в этом участие или нет. Я больше не хочу ничего от неё скрывать. Пусть знает почему… Пусть знает… даже если и не примет этого, не поймет, но видеть ненависть в её глазах невыносимо.

***

Я был на встрече с элитой, с теми, кто всегда раньше были нашими с Графом врагами, когда зазвонил экстренный мобильный телефон.

Кинул взгляд на дисплей и подобрался, увидев имя звонившего — Стефан. Проклятье. В последнее время этот парень звонит мне только в случае неприятностей. И с каждым разом причина, по которой он звонит, становится всё хуже и хуже. Хотя, учитывая прошлый раз, нынешний повод для звонка явно не мог быть катастрофичнее предыдущего.

Каким же идиотом я был, думая так. Оказывается, может. Когда я нажимал на кнопку, поднеся трубку к уху, я даже не подозревал, насколько могу ошибаться.

— Говори, Радич.

— Макс, кое — что произошло. — он смолк, явно обдумывая свои дальнейшие слова, — Дарина сбежала. Сегодня. Примерно два четыре часа назад.

— Не понял! Что значит сбежала? — мой голос казался абсолютно спокойным, но внутри уже клокотала поднимавшая голову злость.

— Я пока не знаю подробностей побега. Знаю лишь, что она исчезла. На территории поместья её нет. Я только еду туда. Но… — он замялся. В груди резко похолодело. Ещё никогда на моей памяти этот парень не обдумывал настолько долго информацию, прежде чем сообщить мне её. Я даже не представлял, что могло лишить дара речи Радича.

В нетерпении прорычал в трубу, чувствуя возвращающееся чувство тревоги: