Нажмудинова радовало такое настроение дебютанта перед первым стартом. Он еще и еще раз напоминал:

— Главное сейчас — спокойствие. Нервы оставь на земле. Ты прекрасно отработал этот комплекс на сборах, вот и постарайся делать все так же. Не суетись, строго выдерживай темп, не забывай о порядке фигур…

Слушая его, Виктор невольно ловил себя на мысли, что все эти, в общем-то прописные истины звучат сейчас в устах тренера как-то особенно весомо, что они действительно помогают ему обрести то душевное равновесие, о котором так настойчиво заботится наставник. Вот бы сразу же, не откладывая ни на минуту, принять старт, пока не исчезло желанное состояние ясности мысли и бодрости духа…

Однако жеребьевка обрекла его на длительное ожидание. Стартовый номер, правда, достался во второй десятке, но вот погода… Погода выдалась на редкость неустойчивая, и надо было ждать, ждать, ждать. Так и протянулся весь первый день в тягостном бездействии, а ведь любой спортсмен знает, насколько велика в подобных случаях опасность «перегореть», расслабиться.

И все-таки, когда на следующее утро наконец-то подошла его очередь, Виктор, хотя и волновался, но не растерял боевой настрой. Взлетел, набрал высоту, определился по заранее намеченным ориентирам. Видимость, на счастье, вполне приличная, только вот ветер уж очень порывистый, так и норовит вынести самолет из зоны. Ну, «яковлев», не подведи!.. Первую фигуру — управляемую полубочку на восходящей вертикали — выполнил вроде бы нормально. «Лиха беда — начало», — мелькнуло в сознании.

Он очень старался все делать так же, как на тренировочных сборах. Казалось бы, каждое движение, каждый жест, повторенный тогда десятки и десятки раз, отработан до автоматизма. Почему же сейчас на какую-то долю секунды раньше, чем нужно, ты нажимаешь на педаль, а еще через несколько мгновений с запозданием сбрасываешь газ? И чувствуешь, что четкой остановки при выходе из фигуры не получилось. Ну, а уж если сам замечаешь, тогда что же говорить о судьях?

Огрехи, осечки, сучки да задоринки… Пусть их не так много, пусть они не слишком очевидны. Но ведь дома, на сборах в Ессентуках, все получалось значительно лучше — четко и слаженно. Почему же, почему? «Здесь тебе пока мешает подсознательная робость, неизжитая скованность, — скажет потом Касум Гусейнович. — Это болезнь роста. Она неизбежна, но излечима. Со временем».

…Когда арбитры подвели итоги выполнения первого комплекса, выяснилось, что Смолин занял тринадцатое место. Это было совсем неплохо, если учесть, что Виктор сумел обогнать опытного пилота из ФРГ Вольфганга Даллаха, очень сильных чехословацких спортсменов Иржи Саллера и Отакара Иозевчака, лидера французской команды Луи Пена.

По итогам первого упражнения команда США опережала наших спортсменов более чем на четыреста очков. Такое начало настораживало, тем более, что американцы показали очень плотные результаты и все вошли в десятку сильнейших.

А впереди между тем был самый сложный этап чемпионата — «темный» комплекс. Не только новички, но и бывалые пилотажники с опаской относятся к сюрпризам этого упражнения. Основная каверза кроется все-таки не в недостатке времени для ознакомления с ним (всего сутки!), а в том, что соперники, предлагая для включения в комплекс ту или иную фигуру, стараются найти именно то, что труднее всего выполнить самолетам других команд. Самая современная машина не идеальна в пилотажном отношении. У любой есть своя ахиллесова пята. Зная ее, конкуренты и стремятся обычно включить в «темный» комплекс неудобную для выполнения на самолете соперника фигуру.

Однако никакие подвохи соперников не могли теперь «вышибить из седла» Смолина. Вот ведь как много значит иногда удачное начало! Конечно, его тринадцатый результат — не бог весть какое достижение с точки зрения умудренного опытом ветерана высшего пилотажа. Виктор понимал, что трудности только начинаются, что впереди его ожидают куда более серьезные испытания. И все-таки достигнутого оказалось достаточно, чтобы уверовать в свои силы.

Они с Нажмудиновым многократно «прокрутили» на земле каверзный комплекс, и когда настало время старта, Виктор как будто видел перед собой схему упражнения — всю, до последнего штриха. Теперь он мог без запинки читать с листа только что заданный урок. Летал поэтому спокойно и уверенно.

Хорошо пилотировал Михаил Молчанюк, занявший пятое место. Евгений Фролов показал одиннадцатый результат, а Смолин стал двенадцатым. Вот когда особенно весомыми оказались внесенные им в общую копилку очки!

В командном зачете по-прежнему лидировали американские спортсмены. Но теперь непосредственно за ними шла уже команда ЧССР, а наша откатилась на третью позицию.

Когда вечером все собрались в холле гостиницы, Нажмудинов как всегда твердо и спокойно сказал:

— Завтра произвольная программа. Она была и остается нашим «коньком». Я верю, что вы докажете это еще раз и будете сражаться до последнего. Мы по-прежнему сохраняем реальные шансы на первенство. Конечно, будет нелегко, даже очень… Но ведь нам негоже бояться трудностей. Нужно идти им навстречу, преодолевать.

Виктор слушал тренера и поразился совпадению: ведь такую фразу, почти слово в слово, сказал ему когда-то другой человек и совершенно в другой обстановке…

Случилось это еще в школьные годы. Сосед Смолиных, Северьян Петрович Тимофеев, в пору летних каникул частенько бродил вместе с ребятами по окрестностям Тосно.

Он прекрасно знал историю родного края, рассказывал школьникам много увлекательного и поучительного о его революционном прошлом, о недавних военных годах. Вот и в тот раз остановились юные туристы на ночевку в лесу, у самого берега Пендикова озера. Ловили рыбу, играли в волейбол и лапту, пели любимые песни. А едва расположились у весело потрескивающего костра, Володя Колупанов спросил:

— Северьян Петрович, а как вы своего первого «мессера» сбили?