Тяжелая сила накатила на иссини-черное тело с когтями. Он стал задыхаться. Схватившись руками за горло, снова нащупал раскалявшуюся цепь с повешенным на нее жаром горящим камнем с тайными письменами. По мере проявления, она опять начинала душить его горло, безжалостным удавом стягивая шею с каждым выдохом. От боли он даже не мог закричать, в панике хватая воздух, поспешно, как выброшенная на сушу рыба. Пришлось опуститься на землю. Изможденным взглядом покрасневших демонических глаз, он смотрел в ту сторону, где только что раздавался звук. Сумеречные горы озарились красным сиянием. На них стоял некто, пока еще сложно отличимый, но быстро приближающийся. Испуганный до смерти якша со страхом следил, как нечто с пугающей скоростью приближалось к деревне. Было в этих движениях что-то необъяснимо жуткое и он все пытался понять, почему ему становилось страшно так, что кишки выворачивало. В приближении красного пятна, в образе которого все четче начали угадываться пугающие черты демона, поднявшегося из самой преисподней, было что-то ненастоящее, порывистое. Он вроде бы шел, шаг за шагом, медленно и Аймшиг видел это. Но стоило хоть на миг моргнуть, от натуги вытягивая в стороны канаты цепей, сжимающих горло, как демон тут же оказывался ближе не на пару шагов, а на добрую сотню. Он словно бы перепрыгивал, двигался в перемотке кадров. Часть его шагов оставалась невидимой зрителю. Вроде следишь за ним, и он предсказуем, а вот и нет, он уже резко приблизился и дальше не знаешь, что еще может вывернуть.
Аймшиг упал на колени. Лицо наливалось кровью, он почти задыхался. Красный демон приблизился к нему, появившись шагах в двадцати. Остановился. Скованный якша смотрел на него сквозь выступившие слезы. Перед ним красовался трехголовый, шестирукий, шестиногий огненно-красный повелитель огня, из него же вырывающийся. Все головы одновременно смотрели во все стороны, рассинхронизированно вращая глазами, и каждый из глаз в то же время неотрывно следил за вампиром. Головы в коронах из черепов, а из макушки вырастали три зеленых лошадиных головы, издававшие пронзительный звук исполинской сирены. Красный демон топнул одновременно тремя левыми ногами и Аймшигу показалось, что от этого стука земля поднялась волной и пошла на него, грозясь закрыть собой. Потом он так же стукнул тремя правыми ногами и от земли уже ничего не осталось, а якша падал и падал куда-то в пространстве, но демон стоял в нескольких шагах напротив, недвижимый. Он держал меч и трезубец с черепами. На плечи наброшена свежесодранная кожа человека со всё еще стекающей по ней кровью, поверх красовалась гирлянда из черепов. Мощные бедра обвязаны тигриной шкурой. Он скалился на Аймшига своими тремя зубастыми ртами, из которых полыхало огненное дыхание. Аймшиг сидел перед ним на коленях, сломленный ужасом, прикованный к земле весом каменного изваяния с письменами, не в силах скрыться, убежать, не способный вымолвить даже слова, молящего о пощаде. Демон не двигался. Больше всего Аймшиг боялся этого непредсказуемого молниеносного движения.
– Кто ты? – Наконец хрипло прошипел он.
– Я защитник этих земель. – Взревел красный демон полыхающим дыханием обжигая пространство. Окружавший его ореол огня разросся до небес. – Как осмелился ты распоряжаться судьбами людей, живущих здесь? Говори!
Но Аймшиг уже не мог ничего ответить, он хрипел, протягивая вперед руки, жадно хватающиеся за воздух. Демон щелкнул пальцами. Цепи на шее вампира ослабли и тот жадно хватал воздух. Первое что он сказал было:
– Как… как ты сделал это? Ты можешь снять с меня цепи?
– Да. – Отвечал тот голосом подобным грому, до нутра пробирающим. – Но не стану этого делать. Ты нарушил свою клятву и теперь, вплоть до своей смерти будешь носить их.
Аймшиг сокрушенно упал ниц, словно земным поклоном почитая пришедшего чтобы победить. В тот момент он ощущал такую силу и власть, исходившую от огненного пылающего тела, какую никогда прежде не удостаивался лицезреть. Эта сила словно сломала в нем что-то. Сначала был только застывший в глазах мистический ужас, преобразовавшийся после в бушующий необузданный восторг. Аймшиг понял, что века назад, когда свои родичи его избили, связав, обездвижив, то даже все вместе сложив свои силы, они не смогли бы тягаться с щелчком пальцев пылающего демона. Ему захотелось хоть как-то стать ближе к таким мистическим способностям, хотя бы в его подчинении быть способным лицезреть эту мощь, исполнять все приказы победителя, так сильно, как он никогда ничего не желал. Будучи из тех, кто ценил только силу, уважал только силу и понимал только силу, Аймшиг фанатично принял полное превосходство трехголового, пожелав вверить ему свою жизнь, пожелал распластаться пред ним, стать ковром, по которому тот будет ходить, рабом, слугой. Демон видел все его мысли, но ждал его слов. И в стенающем крике Аймшиг воскликнул:
– Кто ты, о пылающий жаром несокрушимой силы? И почему, когда я вижу твое величие, то страх мой превращается в единственное стремление, единственное желание. Такое твердое желание, будто оно высечено на камне. Как я хочу служить тебе, о Великий! Прошу, смени гнев на милость и прости меня за то, что так нагло вторгся во владения твои. И прошу тебя, прими меня в свои верные слуги, позволь мне стать безропотным рабом твоим, исполняющем волю твою. Я поражен видением твоей силы, словно это была бы смертоносная стрела, убившая во мне всю гордыню, что сжимаешь ты в одной из своих рук. Ведь сам я ничтожнее самой малой песчинки, по сравнению с тобой, о Великий. Ты как гора Сумеру115 – повелительница гор. Твоя мощь может держать на себе все мирозданье. Прошу ответь, примешь ли ты меня в свою свиту? Позволишь ли мне действовать под твоей волей?
Аймшиг бился головой о землю, стоя на коленях и придерживая руками мешающую табличку. Демон отвечал громогласно:
– Имя мое – Хаягрива116, потому как сражаю врагов ржанием лошади. Я вижу твое раскаяние и прощаю тебя. А потому не буду убивать. Но словами не воскресишь убитых тобою, не построишь разрушенные дома. А потому я приказываю тебе восстановить твой утраченный обет служить людям, защищать учение Будды, спасать монахов от иноверцев. Ты помнишь, что это и есть цель твоей жизни Дхармапала?
– Да, я все помню, клянусь тебе, о Великий! – Аймшиг с трепетом смотрел на Хаягриву.
– Да будет так! – Словно бы поставил этим жирную точку, принял под свое крыло раскаивавшегося якшу, закрыл все распахнутые двери. Гневный защитник таял в воздухе, пока не остались только глаза на переднем красном лице, и все они следили за Аймшигом не спеша покидать пространство, но потом и они исчезли медленно закрывшись.
Невыносимые тяжелые цепи с глухим стуком упали на землю, разбившись на тысячу осколков. Он смотрел как камень с письменами тает в воздухе, рассыпаясь с каждым порывом ветра, словно сделан из пепла. Удивительно, но решив стать навечно слугой, он впервые за всю свою жизнь ощутил свободу.
В комнате со стенами, выложенными из неотесанных камней, погруженной в вязкий ночной сумрак, лама Чова открыл глаза. Он улыбался.
***
Погребальный костер для Харши возвели неподалеку от перевала, где прежде она строила ступу. Удивительно много пришло народа. Выглядели, конечно, как люди, но Марианна всё же догадалась. Церин рыдал безутешно, и его уже устали успокаивать. Все остальные стояли с печальными лицами, с цветами в руках. Никто не разговаривал. На пустой площадке наги возвели огромный пьедестал, на вершине которого лежала завернутая в белую ткань Харша. Похороны проходили по воле царя нагов и ведическому обряду и долго обсуждалось, кто же должен первым зажечь костер. Аймшиг старался теперь не смотреть в сторону Марианны, на чьей шее висела колба с амритой, переданная ей еще при расставании Харшей. Гуру Чова уже плохо ходил. С недавних времен, самочувствие прежде бодрого старика, резко ухудшилось, словно он потратил всю свою жизненную энергию и резко постарел. Но все так же иногда смеялся припадочно, заставляя окружающих оглядываться с недоумением.
Фислара не было. Аймшигу хватило сил только чтобы перенести сюда Марианну, сильно испуганную его внезапным появлением. Нильдар же жил сейчас в довольно отдаленном месте и даже не подозревал о случившемся.
Когда нужный момент наступил, йогин, взяв подожженный факел, двинулся к телу, поддерживаемый под руки молодыми монахами. Джолма утирала слезы глядя, как пламя лижет длинное тело, похожее на мумию. Она узнала секрет о том, кто жил у нее все это время, только сегодня, и чуть было не закатила истерику, если бы гуру Чова не стукнул ей по лбу своей деревянной тростью обладающей силой бессловесного убеждения. Теперь она изредка потирала синяк и вспоминала, как Харша заботилась о ней, и снова плакала, и плакала, как Церин, хотя муж ругал её за это. Сам Церин ушел прочь от толпы, не выдержав пугливого взгляда красивой индианки, боявшейся, по-видимому, что и он тоже начнет биться в истерике.
Дрова хорошо занялись и жар костра распугал от него наблюдателей. Неподалеку от Церина встали две девушки из свиты его сестры и заговорили полушепотом.