– Ну, дак что там с ответом? Растворился в пустоте всех явлений? – Опять шутил со свойственным ему каменным выражением лица.

– А что ты хотел?

– Неудивительно, что от этой отвратительной диеты у тебя отшибло память. Я говорил, в чем смысл такого сидения? Это же просто невыносимо.

– Нет, наоборот. Очень даже приятно. – Ее лицо было наполнено тихим внутренним сиянием. – Конечно, по началу, все очень трудно дается, но потом только блаженство. Такое сильное и чистое, что не сравнится ни с одним из мирских удовольствий.

– То есть ты сидишь наслаждаешься значит. – Он усмехнулся. – То есть, все ради удовольствия?

– Конечно же нет. – Харша задумчиво поправляла волосы. – Просто этот путь очень и очень долгий. И я только-только подобралась к самому его началу. Со стороны может показаться, что не только долгий, но и очень трудный. Ну и конечно его целью служит только одно. Ответь мне, что думаешь?

– Обрести силу? Победить всех врагов? – Не думая отвечал вампир.

– Нееет… – Харша изобразила удивление. – Главная цель очень простая. Достигнуть истинного счастья в его самой высшей, чистейшей, неизменнейшей форме. И сделать это к тому же не только для себя одного. Ведь что толку в собственном счастье, когда другие страдают? А еще и всех остальных привести к этому. Вот как.

– Да разве такое возможно? – Пренебрежительно хмыкнул якша, подсовывая по одной палочке, к начинающему закипать чайнику.

– Да, я думаю, возможно. – Харша мечтательно задумалась, глядя поверх его круглой головы. – Оседлавший коня бодхичитты переходит от радости к радости112. От радости, к радости… Я думаю – это здесь главное. Сколь бы ни был долгим и трудным этот путь, какой бы абсурдной не казалась мысль о том, что других можно изменить, главное здесь лишь то, что, идя по нему, будешь переходить от одной радости к другой, пока все они не сольются в единый поток бесконечного радования. А что нам еще нужно? Ты же знаешь, что не так уж много нам выпадает счастья в жизни.

– Это точно. – Аймшиг задумчиво гладил бороду.

6:30. В комнате раздалось заунывно-раздражающее позвякивание будильника. Соржу перевернулся на бок, шлепая пальцем по экрану. Из кухни доносился манящий запах жаренных блинчиков с топленым маслом. Жена уже давно поднялась и потому, когда он вошел в кухню, едва продирая глаза, уже вовсю хлопотала, наполняя термос чаем, насыпая в контейнер рис с бараниной.

– Давай живее. Умывайся, кушай, собирай вещи. – Недовольно отозвалась она на попытку утренних объятий. – Почему так долго спишь? Я еще с первым будильником проснулась. Сам вчера говорил, что сегодня у вас богатый клиент. Нельзя его упустить.

– Это богатый китаец. – Мрачно произнес Соржу акцентируя последнее слово.

– Ну хоть американец, какая разница? – Нетерпеливо отвечала она.

– Как это какая? – Еще мрачнее отвечал Соржу.

Женщина резко повернулась от плиты, укоризненно глядя на мужа.

– И что? Ну и что? Деньги же не пахнут. Дочке в школу собираться. Чем будем платить. У нас долгов как шелков. Точнее, как блох на собаке. Если бы у нас было столько долгов как шелка, то мы были бы богаты. Или наоборот… – Она не могла выбраться из этой запутанной речевой ситуации. – В общем ты понял. Иди и работай. Вот я тебе еды собрала.

– Знаешь, мне сегодня снился очень нехороший сон. – Он замялся в дверях по пути к умывальнику, глядя на нее вполоборота. – Не случилось бы чего.

– Хорошо, я почитаю мантру защитникам. – Пролепетала она быстрым шепотом. – Ну иди. Иди же скорее.