На секунду замираю в замешательстве.

Затем кидаюсь к окну и высовываюсь наружу. Как ни напрягаю глаза, нигде не могу разглядеть тела с переломанными костями.

На клумбе никого. Груда мелких декоративных камней внизу и трава. Там открытое пространство — не спрятаться никому крупнее полевой мыши.

Может, мне показалось и никого не было в комнате? Наверно, фантазия разыгралась на фоне переживаний… Тем более, фигура в окне выглядела слишком уж огромной. Таких крупных мужчин я ни разу не встречала до знакомства с полукровкой.

Не единожды на столичном рынке я лицезрела бегущих воров. Все они напоминали полудохликов, и это не случайное совпадение. Чем вертлявее и шустрее вор, тем больше у него шансов удрать от преследования.

Мощное телосложение борца в такой карьере ни к чему. Как бы ни был силен вор, ему все равно не отбиться от толпы разневанных горожан!

Я почти убеждаю себя, что мне послышались стуки и привиделась фигура в окне, но через секунду правая ладонь на подоконнике натыкается на нечто шершавое. Беру в руки подсохший комочек серо-голубой глины и задумчиво растираю подушечками пальцев, принюхавшись. Точно такой же грязью вымазан Хродгейр.

Значит, не показалось… А жаль.

Полукровка в родительской спальне… Что ему здесь понадобилось?

Скорее проверяю маму, лежащую в широкой кровати. Под одеялом ее фигурка выглядит тонкой и нереально хрупкой. Она либо спит, либо без сознание. Лицо совсем белое, глаза закрыты, кожа туго обтягивает заостренные скулы.

Судя по ровному дыханию, ей не грозит немедленная опасность, но все же определенно требуется помощь врачей.

Мамочка, что с тобой стряслось, пока меня не было? Сажусь на край ее кровати, беру в руки запястье, чтобы понаблюдать за пульсом. Как ни стараюсь, сфокусироваться на пульсации венки никак не удается. Мысли снова и снова уносятся к Хродгейру.

Так значит, полукровка — вор? Возможно, он всего лишь искал те деньги, что уже заработал? Хотел взять их и покинуть ужасного хозяина?

Будь отчим человеком благородным или хотя бы справедливым, я бы не раздумывая рассказала ему о произошедшем.

Но он жестокий, лютый зверь. Если узнает о визите Хродгейра в спальню, отрубит ему руку, безо всяких разбирательств.

Так он уже поступил однажды тем летом, что женился на маме. За украденную курицу наказал одного деревенского, и заставил всех домашних при этом присутствовать.

После расправы над вором я жила несколько недель, как в затянувшемся кошмаре. Уснуть по-настоящему не получалось. Пострадавший парень приходил ко мне во сне, жалобно тряс кровоточащей культей и стонал: «Разве оно по справедливости? Разве можно так с живыми людьми? Я ж не для себя крал, а для сестренки хворой…»

Тогда-то я и решила для себя: уж лучше пусть пострадаю я, защищая других, чем еще раз позволю другому пострадать невинно.

Болезненные воспоминания обрушиваются на меня, высасывая остатки энергии, и я окончательно теряюсь в настоящем.

Как же мне поступить?