Глава 17

Напряженно вглядывался в окно, пытаясь различить в темноте женскую фигурку, спешащую к ступенькам офиса компании «Стройинвест». В теле каждый нерв напряжен ожиданием, желанием увидеть. И теперь либо пан, либо пропал. Я хочу быть паном, наверно, именно поэтому с помощью Эльвиры Тимофеевны принудил Таню прийти сегодня ко мне на встречу. Моя поруганная гордость требовала ответных шагов, возможно, ответного унижения. Улыбнулся… А потом, когда Розочка поймет, что я задумал, наверное, еще сильнее разозлится. Я готов, Таня, более чем готов! Нацепил свой лучший костюм, помылся, побрился, предупредил охрану, как нужно действовать. На случай, если наша встреча пойдет по лучшему сценарию, приготовил шампанского, а также аптечку, если события начнут развиваться по наихудшему пути. С такими колючими розочками это обязательный реквизит. Меня внутренне колотит, поскольку я понимаю, разговор будет более чем непростой, болезненный, причем далеко не факт, что приведет к примирению с использованием разложенного за перегородкой дивана.

Пять минут седьмого... Нехорошо девочкам-отличницам опаздывать на встречу. Зазвонил телефон. Блин, не хочу ни с кем разговаривать, сейчас мои мысли полностью сосредоточены на предстоящем разговоре с Андалузской розой. Странно, телефон высветил, что на связи Лазарев Николай Алексеевич – отец моей второй бывшей жены и одновременно родитель любимой женщины. Чудны дела твои, господи, его звонка я никак не ожидал. Под ложечкой засосало, а что, если ты зря ждешь? Что, если Таня не придет сегодня?! Может, именно поэтому звонит мой второй тесть?!

– Да, – хмуро ответил я.

– Добрый день.

– Уже вечер, – меня нельзя назвать любезным.

– Александр Иванович, в общем… – мужчина в трубке мобильного телефона замолчал, засопел.

Уныние стало распространяться по телу. Точно, Таня Лазарева не придет, а мне, видимо, придется сейчас выслушать новую порцию оскорблений, дескать, негодяй такой, вздумал заманить мою девочку в ловушку.

– Я хотел извиниться… – невнятно пробурчал Николай Алексеевич.

– Что?! – в моем голосе явственно звучало ничем не прикрытое изумление.

– Я был несправедлив к тебе… Думаю, ты не такой уж плохой парень. Наверное, родительская ревность меня ослепила, в общем, у тебя не было шансов мне понравиться. Кроме того, чего скрывать, богатые люди всегда вызывали во мне неприязнь. Ну и самое главное, тогда я еще не знал, какой коварной может быть моя младшая дочь, все считал ее маленькой голубоглазой дурочкой.

– А теперь знаете?!

– Догадываюсь. Не буду рассказывать, при каких обстоятельствах догадался, слишком противно вспоминать. Но что-то мне подсказывает, в этой истории ты далеко не главный мерзавец…

– В этой истории мне была отведена роль главного олуха, – закончил я за бывшего тестя.

– Ты еще не знаешь, каким олухом оказался я, – в голосе Николая Алексеевича была грусть, даже более того – не зажившая душевная рана.

Кажется, что-то серьезное произошло в семействе Лазаревых?