— Да, обещаю.
Я должен. Я их отец.
Белла засыпает у меня на руках, дыхание Вильяма вскоре тоже становится сонным и тяжелым. Сам я даже думать не могу о том, чтобы заснуть. Каждая минута как восхождение на гору. Медленно и нежно обвожу взглядом каждый изгиб и каждую складку на лице Бьянки. И хотя годы уже оставили легкие следы на ее коже, я знаю каждую черточку на этом лице еще с тех времен, когда на целом свете не было никого, кроме нас двоих, когда все двери были открыты и все мечты казались осуществимыми.
Навсегда вместе.
Мы так сказали друг другу.
Одно слово для двоих.
Рано утром в субботу приходит сообщение от Сиенны. Она в такси. Посылаю ей лайк и инструкцию, как доехать. В тот момент, когда я нажимаю на «отправить», Бьянка вдруг совершает едва заметное движение. Легкое подергивание плечом, которое передается шее, а потом она откидывает голову, как от удара током. Рот искажается гримасой, ей больно.
Быстро подхожу и беру ее за руку:
— Любимая? Ты слышишь меня?
Губы расслабляются, и вскоре она снова спокойно лежит на подушке.
Я хочу, чтобы она проснулась. Я тоскую по ней.
Странно, но мне кажется, что я давно тоскую по ней. Много лет.
Тоскую по беззаботности и легкости, в которые я когда-то влюбился и за которые готов был умереть.
А потом настала другая пора. «Пока-дети-маленькие» — так она называлась. С этим у нас не было споров. Надо просто пережить это трудное время «пока-дети-маленькие». А потом начнется настоящая жизнь, убеждали мы друг друга.
Нет ничего более постоянного, чем временное.
Я с трудом узнаю Сиенну. Она, видимо, изменила цвет волос. Почти на полголовы выше Бьянки, стройная, спортивная, с карими глазами. У них и темперамент разный, и интересы.
Она медленно гладит Бьянку по руке:
— Как она? Операция прошла успешно?
Я пытаюсь передать слова врачей. Сильное кровотечение удалось остановить, но остались мелкие сосуды, к которым не подобраться.
— Они не могут ничего сказать, пока Бьянка не придет в себя. Только тогда будет понятно, поврежден ли мозг.