Что делать, если с ребенком что-то всерьез не так? Раньше, весной или всего неделю назад, я точно знала, как поступить. Мне казалось, у меня есть ответы на все вопросы. Но когда речь заходит о твоем собственном сыне, все становится не таким однозначным.
Разумеется, это болезнь, некая форма неправильных связей в мозгу. Я всегда учила Фабиана с уважением относиться ко всем. Сколько раз я говорила с ним о праве девочек на собственное тело и о допустимых границах. И уверена, что всем пятнадцатилетним эти правила вдалбливаются так же жестко. Но я всегда помнила об Элис.
Однако может ли хоть что-то быть только черно-белым? Когда Микки набросился на того мальчишку из стокгольмской школы, он думал, что защищает слабых. Мы редко видим полную картину. И легко осуждаем и делаем поспешные выводы.
Случившееся будет преследовать Микки всю жизнь.
И меня тоже.
Может быть, Белла расскажет, что произошло на площадке. А возможно, и нет. Независимо от этого я надеялась, что она выберется из всей этой истории максимально невредимой.
В ту проклятую субботу в конце августа, после того как мы с Микки попрощались навсегда, на Горластой улице появился сердитый и громкий Петер.
Фабиан впустил его в дом и пытался спокойно поговорить с ним, а я закрылась в ванной, единственном месте, куда пока удалось сбежать.
— Уходи! — кричала я. — Все кончено! Я не хочу тебя видеть!
Петер колотил в дверь ванной руками и ногами:
— Открой! Черт! Ты там не одна, да?
Он приставал с расспросами к Фабиану, и тот в конце концов признался. Сказал, что он отвел Беллу на детскую площадку и там с ней отвратительно поступил.
— Мама боится, что теперь меня заберет социалка.
— Обязательно заберет, — сказал Петер.
— Но там, на канатке, я ничего не хотел, мне пришлось, мне просто пришлось взять ее… Ты потом сможешь что-нибудь сделать? Ты же полицейский.
Фабиан был сломлен. Такого отчаяния в его голосе я не слышала никогда.
Когда же всему этому наступит конец?
Потом Петер все же сдался и ушел. Я отправила ему вслед сообщение: «Если ты не прекратишь приходить, я заявлю на тебя в полицию» — и следующим утром начала новую жизнь.
Я решилась, когда услышала отчаяние в голосе Фабиана. Или немного раньше, после разговора с Микки. Наверное, я все поняла в тот момент, когда он встал и оставил меня одну в саду, залитом лунным светом.