— Я должен был знать. Все остальные знали. Я попытался объяснить и попросить прощения, но ни мальчик, ни его родители меня даже слушать не захотели.

— Как ужасно.

Микки подался вперед. Лунный свет очертил его профиль, живая изгородь позади нас шелестела под легким дуновением ветерка.

— А через три недели он покончил с собой. Ему было всего тринадцать.

Кошмар. И поразительно, что в последнее время я боялась, что Фабиан поступит так же.

Микки закрыл руками лицо, а я осторожно положила руку ему на спину.

— После этого я уговорил Бьянку переехать в Сконе. Я бежал от всего.

Я даже представить не могла, что мы с ним так похожи.

— Странно, — проговорила я. — Когда Фабиан родился, я думала только о том хорошем, что нас ждет. Представляла, как он будет расти счастливым. И упорно закрывала глаза на все остальное. На трудности.

— Это очень по-человечески, — отозвался Микки.

Наверное, он прав. Но жить с закрытыми глазами я больше не хотела. Еще был шанс все спасти. Разумеется, я сочувствовала Белле и осуждала Фабиана за то, что он совершил. Но если правда вскроется, между мной и Фабианом возникнет трещина, которую невозможно будет устранить никогда. А когда вопрос стоит так, надо защищать себя и свою семью.

— Микки, я слишком много пью. Я больше не могу это контролировать.

Он выпрямился, и я убрала руку.

— Тебе могут помочь. Профессионально.

Он, конечно, и раньше об этом знал. Обитатели Чёпинге меня наверняка обсуждали.

— Но что будет с Фабианом? Если я на несколько недель лягу в клинику? Куда ему деваться?

— Должен быть какой-то выход, — сказал Микки. — Хочешь, я поговорю со школьным инспектором?

— Нет!

Ни в коем случае.

— Я просто хотела, чтобы ты знал. Если однажды нас здесь не окажется, значит я снова сделала то, что и всегда.