Медсестра серьезно смотрит на меня.
Как несправедливо. Бьянка этого не заслуживает. Я всегда считал, что побеждает справедливость. Тот, кто совершает добро, получает добро.
Я закрываю руками лицо и в темноте начинаю задыхаться. Перед глазами яркие вспышки. Щека Бьянки на асфальте, запавшие веки и рассыпавшиеся волосы, точно золотой букет посреди черного мрака.
Я прогоняю видение, моргаю, пытаюсь представить что-нибудь другое. Ее губы сердечком и лукавый взгляд, сафари на мотороллерах вдоль моря на Сардинии, ночи под звездами. Как она все время таскала у меня свитеры и рубашки и ее запах, который я чувствовал после этого на одежде. Как мы покупали кольца и попросили выгравировать на них «Навсегда вместе». Сколько это — «навсегда»?
6. Mикаэль
Несколько недель ни капли дождя. Палящее солнце и средиземноморская жара. Мы с Бьянкой стояли каждый на своей стремянке и красили стены в спальне, дети гуляли в саду.
— Мама, папа, ну когда вы закончите?
Я предложил купить им надувной бассейн.
— Не знаю, — сказала Бьянка, — чаще всего дети тонут на мелководье.
Мне пришлось загуглить, и это действительно оказалось так, хотя само число детей среди утопленников крайне невелико, тонут в основном семидесятилетние мужчины.
— Мы должны все время пить воду. Организму нужно намного больше воды, чем кажется, — сказала Бьянка и так обильно смазала детей защитным кремом, что они стали походить на маленьких гейш. — Еще два часа — и поедем на море.
Белла и Вильям заорали от радости, а Бьянка хлопнула меня по заднице, чтобы я возвращался на стремянку.
— Давай, Рембрандт. Поторопись, осталось чуть-чуть.
В заляпанных краской рабочих штанах и огромной майке, она была неотразима. Я внезапно почувствовал полную уверенность, что все обязательно сложится хорошо.
Когда мы смывали с себя растворитель из садового шланга, в глазах Бьянки мелькнула печаль.
— Папа так все это любил. Представляешь, если бы он нам сейчас помогал?
Она потеряла отца меньше года назад. Рак медленно уничтожал его тело, но он до последнего ухаживал за садом и дачей, забирался на крышу, заколачивал гвозди, чинил и красил. На нем закончилось поколение. Мои родители и родители Бьянки умерли, и мы больше не могли закрывать глаза на тот факт, что жизнь не бесконечна.
Однажды на закате, когда мы, уложив детей, расположились на террасе с игристым вином, калитка открылась и показались пенсионеры из дома напротив.