– А для твоего Сережи это самое главное, – ответил я, пока здоровяк не успел ей ничего сказать. – Он привык нападать на людей поменьше и полегче себя. Да еще и в компании придурков-приятелей. В количестве не меньше двух, а то и трех.

Маленькие глазки Сережи потемнели от ярости. Он тут же отпустил девушку, шагнул ко мне и схватил за майку, сгребая ее в своих ладонях. Я был готов запустить ему хороший резкий хук в челюсть, но к нам уже бросились другие зрители и разняли.

– Мы еще с тобой увидимся, герой, – сказал я устало. – Не уходи далеко, я тебя порву в перерыве между раундами.

Но Ольга и другие приятели уже увели верзилу подальше от греха. Вот теперь я получил наконец возможность вернуться в раздевалку. Там я быстро переоделся в сухую одежду и вытер влажные волосы стареньким линялым полотенцем. Опустился на скамью и задумался. Что теперь делать дальше? Остаться здесь, как и вчера, чтобы посмотреть на других боксеров? Или ехать к Касдаманову?

В раздевалке было полно другого народу. Проигравшие и победившие боксеры обсуждали прошедшие бои. Кто-то ругался, кто-то, наоборот, радостно смеялся. Я не чувствовал ни радости, ни печали. Наоборот, я хотел отдохнуть.

Передо мной остановился человек. Я медленно поднял голову, понимая, что запас неприятностей на сегодня вовсе не исчерпан. Но это был Мазуров, будущий чемпион.

Он стоял и с тусклой улыбкой глядел на меня. Надо же, оказывается перебитый нос в сочетании с лысиной выглядит очень зловеще.

– Эй, ты знаешь, что мы будем драться с тобой завтра? – спросил он. – Ты прошел в финал, уродец. Честно говоря, мне еще не приходилось видеть таких хиляков, как ты.

То, что он говорил, было новостью для меня. Разве все поединки уже закончились? Я слышал, как из зала, где проводятся соревнования, раздаются крики зрителей и звучат молоточки гонга. Нет, бои еще идут.

– Ты чего молчишь, язык проглотил? – издевательски спросил Мазуров. – Ты знай, завтра я разотру тебя о свои перчатки. Ты будешь куском дерьма, который прилип к моим кулакам, слышишь?

Ах да, все верно. Значит, отборочные бои уже на сегодня прошли. Претенденты в весовых категориях уже определены. Ну, а сейчас идут поединки вторых номеров. Тех, кто проиграл в основном соревновании и теперь выясняет отношения между собой. Занятно, значит, я со своим зрелищным и техничным боем уже пробрался в финал соревнований и заработал себе как минимум второе место? Вот теперь ссоры с будущим противником мне вовсе ни к чему. Поэтому я продолжал молчать, будто набрал воды в рот.

– Я размажу тебя о настил, слышишь, уродец? – продолжал измываться Мазуров. – Ты будешь просить пощады, но я не успокоюсь, пока не прикончу тебя.

Я слушал его, медленно закипая и едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не устроить поединок прямо здесь и сейчас, и плевать на все правила. А затем в моей голове как будто щелкнул тумблер, и я вспомнил слова Касдаманова о моральном превосходстве над противником.

Как же я не догадался раньше. Оказывается, чертов Мазуров намного опередил свое время и буквально следовал наставлениям Черного ворона, стараясь запугать меня перед боем. Это ведь и называется трэштоком, искусством выведения противника из равновесия. И этот парень чуть было не достиг в этом деле больших высот, нападая на меня.

Да, он действительно очень хорош. А ведь я чуть было не попался на его удочку и чуть не вышел из себя. Ну что же, теперь, когда я понял, что нужно Мазурову, слушать его стало гораздо легче.

К тому времени на нас уже смотрели все боксеры и их товарищи в раздевалке. Ну конечно, разве можно пропустить бесплатное представление? Я дождался, когда мой будущий соперник на секунду умолкнет, и спросил:

– Эй, ты, кажется, официант? Чего стоишь здесь столбом? Принеси мне мороженое и кофе. Сдачу можешь оставить себе.

Моя шутка удалась. Зрители облегченно рассмеялись. Атмосфера сразу разрядилась. Все были довольны, кроме, конечно же, самого Мазурова. Он чуть было не бросился на меня, но сдержался. Я смотрел ему в глаза с усмешкой.

– Ладно, урод, ты молодец, – сказал он, взяв себя в руки. – Выкрутился. Но ничего, завтра ты никуда не сможешь от меня убежать. Я заставлю тебя плакать от боли, как ребенка.

Теперь, оставив за собой последнее слово, он мог удалиться. Что он и сделал, расталкивая окружающих своими мощными плечами. Я поглядел ему вслед и покачал головой. Да, этот Мазуров очень опасен. Настоящий зверь, выпущенный из клетки. Даже двигался мягко и грациозно, как леопард или пума.