– Стой тут, трезвей, а я пошла тебе кофе сделаю.

Пока мужчина отмокал, ведьма спустилась на кухню. Кофе нашелся в шкафчике над кофеваркой. Лили быстро прокрутила его в кофемолке и, запустив машину, стала увлеченно рыться в карманах плаща, в которых, как и у любой уважающей себя ведьмы, на экстренный случай было припрятано много пакетиков с разными снадобьями. Откопав нужный, Лили щедро добавила красный порошок в готовый напиток и уселась на табурет в ожидании хозяина дома.

 Когда хмурый оборотень, наконец, появился в дверях, Лили уже давно выпила свою чашку и стала откровенно скучать.

– Я думала – ты там утонул. Еще пара минут и пошла бы спасать.

– С тебя станется, – буркнул Эд и поморщился, отпив остывший кофе, – Надеюсь, та дрянь что ты добавила, избавит меня от похмелья.

– Надейся. Поделишься – по какому поводу праздник? – осторожно поинтересовалась ведьма, – Давненько я тебя таким разбитым не видела.

Оборотень пожал плечами и мрачно ответил:

– Я думаю, ты и сама догадаешься, что за повод.

Лили стиснула пальцами кружку, в которой уже кончился кофе, и прикусила губу, чтобы та предательски не задрожала.

– Знаешь, я все жду, когда она сама придет.

– Она не придет, – поникшим голосам сказала Лили.

– Почему?

Ведьма ежится под его напряженным взглядом и нехотя признает очевидное:

– Потому что их до сих пор двое и судя по тому, что ее видели в компании твоего сына –  у обеих есть определенные планы, в которые ты не вписываешься.

Эдвард опустил все еще мокрую после водных процедур голову, пряча от Лили пронизанный болью взгляд, а та, наблюдая сквозь хищный прищур за его реакцией, поделилась:

– Знаешь, а я ведь догадываюсь почему Лара даже на том свете не нашла себе покоя.

Оборотень, не поднимая головы, покрутил чашку в руках и грубо поинтересовался:

– Ты за этим пришла? Поговорить о Ларе? Если так, то проваливай!

– Я не уйду пока не узнаю, что произошло в ту саму ночь.

Мужчина, все так же не глядя на нее, молча, поднялся и направился к лестнице с одной целью – уйти от разговора. Но Лили не была бы ведьмой, если позволила ему вот так улизнуть.