Это было не совсем так. Он разработал некоторые методики, чтобы улучшить худое и поджарое тело, которое дали ему нанотехнологии.

— Неужели? — с отвращением спросила Валери. — Не одолжишь мне на время обмен веществ?

Андерс усмехнулся. Он хотел бы подарить ей его на всю жизнь, очень долгую жизнь, но не сказал вслух об этом. Вместо этого он произнес: — Почему? У тебя красивое тело.

Валери поморщилась. — Никто не говорил, что у тебя проблемы со зрением.

— И никто не говорил мне, что у тебя проблемы с телом, — мягко возразил он.

Она криво усмехнулась. — Я не думаю, что на планете есть женщина, которая не знает об этом. Если они не тощие, то не хотят быть еще толще, они наоборот хотят быть тоньше и наоборот. Те, что посередине думают, что у них нет бедер, или у них толстая задница, или, или, или, — вздохнула она. — Воистину, мы живем в эпоху, когда женщины становятся невротиками по отношению к своему телу.

Андерс мог бы сказать ей, что она права. Он прочел достаточно женских мыслей и знал, что есть очень немногие, кто не жалуется на свою фигуру. По крайней мере, смертные женщины. С другой стороны, бессмертные женщины — совсем другое дело. Они знали, что наноботы сделали их оптимальными, с телом, находящимся в пиковом состоянии. Это лишало их возможности самокритики. Это было похоже на высокий балл по IQ-тесту. С научными результатами, говорящими, что ты очень умный, было трудно чувствовать себя при этом глупым. Точно так же, зная, что у тебя идеальное тело, трудно представить, что ты толстый или физически несовершенный. Конечно, это не мешало им думать, что у них большой нос, или тонкие губы, или какие-то другие недостатки, но, по крайней мере, это избавляло их от части самобичевания, которым люди, казалось, были полны решимости мучить себя.

— Что значит «Андерс»?

Он отогнал от себя эти мысли и посмотрел на Валери. Она выглядела более расслабленной теперь, когда он не приближался, и с любопытством склонила голову, ожидая его ответа. Очевидно, он не успел ответить, потому что она продолжила: — Или это твоя фамилия, как ты называешь Джастина по фамилии Брикер?

— Это сокращенная форма моей фамилии, — ответил он.

Ее брови поползли вверх. — Что именно?

— Андронников.

От этих слов ее глаза расширились. — Какое твое первое имя?

Он замолчал на мгновение, но теперь, когда она знала, что даже не знает его имени, Валери вряд ли захотела бы поцеловать его снова, не говоря уже о чем-то другом, если бы он не сказал ей. Женщины могли быть забавными, желая знать имя парня, который засунул свой язык ей в горло, пока лапал ее. — Мое первое имя — Семен.

Услышав эту новость, она несколько раз моргнула, а затем просто выдохнула: — О, боже.

«По крайней мере, она не смеется», — подумал Андерс и пояснил: — Оно баскского происхождения. На основании слов для сына.

— Понятно, — пробормотала она.

— Все зовут меня просто Андерс.

— Да, я понимаю, почему, — пробормотала она, а потом откашлялась и сказала: — Значит, твой отец был русским, а мать басконкой, и ни один из них не говорил по-английски?

— Что заставляет тебя так думать, что?