– Я наблюдаю за тобой, Оуэн. Я наблюдаю за тем, как ты тянешь время, сеешь неопределенность и держишь дистанцию с Козимой, и я вижу, как ты делаешь то же самое со своей пьесой. – Я машу рукой на его блокнот, засунутый в ящик. – Ты слишком боишься финала. Ты боишься выйти к людям, потому что чем больше это делаешь, тем хуже тебя могут ранить.
Я бы ожидала его молчания, но он даже не смотрит в сторону блокнота.
– Только потому, что я не рассказал тебе все о своей девушке, не значит, что я ее не знаю, – огрызается он. – Она не просто временная замена.
«Конечно, нет». Я с трудом сдерживаю слезы. «Козима – не временная замена. А я – да. Я всегда лишь временная замена». Не стоило мне и надеяться на что-то другое, даже с Оуэном. Оуэном, который предпочел быть с девушкой, с которой говорит два раза в неделю, но не со мной.
– Ну, если ты в нее влюблен, – говорю я, вставая с кровати и скрещивая руки на груди, – то не надо было целовать меня. Но неважно. Для меня это тоже ничего не значило.
Он морщится.
– Тогда не надо было со мной заигрывать. Но ты, наверное, просто со всеми так делаешь. Я должен был сообразить, что за этим ничего нет.
– Ты же меня знаешь, Оуэн, – мой голос ужасен, полон горечи от обиды. Обиды не только на него, конечно. С чего я вообще решила, что нечто подобное может достаться
– Меган… – Я слышу в его голосе сожаление, будто он понял, что зашел слишком далеко. Но я не оборачиваюсь, зная, что ничего он не сможет сказать, чтобы это исправить, – и еще я не хочу, чтобы он заметил мои покрасневшие глаза. Я хлопаю за собой дверью.
Я сажусь в машину и еду по его улице. Когда я убеждаюсь, что он не следует за мной, то останавливаюсь у обочины и делаю то, чего не делала уже много лет.
Я плачу. Рыдаю по-настоящему – это не просто пара слез и всхлипов, которые обычно следуют за ссорами и разрывами. Я прижимаюсь лбом к рулю, и мои плечи трясутся со всей силы.
Глава 21
Я показываю на Джереми Хэндлера, прерывая репетицию.
– Джереми, – зову я из первого ряда зрительного зала. Он останавливается на сцене перед тремя девчонками из труппы, сидящими на скамейке. – Ты говоришь этим дамам, что если они с тобой не хотят танцевать, то только потому, что у них стопы в мозолях. Но ты при этом
– Ладно. – Джереми нервно делает шаг к Кейт Доусон и аккуратно берет ее за руку. – Вот так?
– Отлично. – Я замечаю, как засветилось лицо Кейт, и она даже выпрямилась. – Если синьор Капулетти ведет себя с гостями как странный старикан, то он может и поярче это выразить, – завершаю я.
За две недели после ссоры с Оуэном у меня не произошло ничего, кроме небольшого, неловкого ужина на День благодарения с папой и Роуз – и еще Эрин, которая радостно бросала клюквенный соус на пол; да еще пары репетиций. Я думала, что это уже невозможно, но стала ненавидеть Джульетту с новой силой. Это не мешает мне играть роль. Честно говоря, я ее играю хорошо, лучше, чем мне казалось возможным. Не думала, что когда-то так скажу, но я рада Тайлеру. Его влюбленные взгляды и страстные речи сглаживают мои суховатые реплики. Что удачно, потому что Орегонский Шекспировский фестиваль уже через неделю. За два дня до его начала мы поедем в Эшленд и поселимся в дешевом отеле – Джоди хотела, чтобы у нас было время порепетировать на месте выступления.
Но ничего из этого не приносит мне облегчения или радости. Я просто опустошена.
Что меня держит на плаву – так это разрешение от Джоди полчаса в день заниматься режиссурой «Ромео и Джульетты». Видимо, она заметила мое настроение в последнее время, а может, просто сжалилась над моим отсутствием энтузиазма и хотела дать мне приятный участок работы.
Единственная сцена, которую я отказалась режиссировать, – с братом Лоренцо. Я не говорила с Оуэном ни разу с тех пор, как вышла из его дома. И с Уиллом тоже, да и не хотела бы, даже попытайся он. Но в то время как наш разрыв с Уиллом кажется незначительным, будто из чужой жизни, то, что я потеряла в отношениях с Оуэном (и то, что в них так и не произошло), ранит все так же сильно, как и в тот день.