— Да, точно. Ты прав.
— Должно быть, этот участок находился в тени крыла самолета, — указал Футида. — Дальше, мне кажется, земля чистая.
— Тогда пошли на пляж, позагораем, — предложил Родригес без смеха.
— Нет, пойдем к кальдере, как собирались.
— Ты думаешь, здесь безопасно расхаживать?
Кивнув сам себе, Футида сделал пробный шаг. Камень был гладким, но не скользким. Он шагнул еще раз, затем другой.
— Может быть, нам следовало взять футбольные бутсы.
— Не обязательно. Теперь можно нормально идти.
Родригес проворчал что-то.
— Тем не менее будь осторожен.
— Хорошо, буду.
Пока Родригес сообщал на базу утренние новости, пользуясь мощным передатчиком в кабине, Футида открыл люк грузового отсека, и их оборудование съехало на землю. И снова он удивился, как эта хрупкая пластиковая машина смогла нести их и все имущество. Это казалось совершенно невозможным, но это была правда.
— Ты готов? — спросил он Родригеса, горя желанием отправиться в путь.
— Ага. Только дай мне проверить по компасу…
Футида не стал ждать, пока астронавт сверится с компасом. Он знал дорогу к кальдере так хорошо, словно координаты были выжжены у него в сердце.
Глядя в отверстие кальдеры, Родригес ощутил холодок неприятного предчувствия. Словно они стояли на краю гигантской дыры в мироздании, дыры, которая вела прямо в ад.
Ницше был прав, — сказал Футида, и Родригесу послышалось в его голосе благоговение, почти ужас.
Родригесу пришлось развернуться почти целиком, чтобы увидеть японца, стоящего рядом, безликого в громоздком скафандре, отмеченном лишь голубыми полосами на рукавах.
— Ты имеешь в виду то место, где говорится, что когда заглядываешь в бездну, то бездна глядит на тебя?
— Ты читал Ницше?