— Рад был повидаться, миссис Густафсон. — Уж такая была у Холла фамилия. Может, теперь мама сменит свою назад на О’Мэлли, раз Холла посадили в тюрьму?

— Все в порядке, можешь называть меня мамой. — Хелен положила ладонь на живот Нелл. — В конце концов, скоро мы станем одной семьей, Эдди.

Улыбка Нелл вернула солнце в солярий. А Эдди сунул руки в карманы, уставился в натертый до блеска пол и ухмыльнулся.

— Ладно вам, давайте закругляться. — Нелл попыталась ухватить Тру за руку.

Та выдернула ладонь, одарила меня еще одним ревнивым взглядом и яростно рванула к двери. Тру терпеть не может приходить к финишу второй. Минуту спустя Нелл завопила из коридора: «Тру О’Мэлли, а ну тащи свою задницу обратно!» — и я могу поспорить, что Тру показала ей средний палец в ответ. Еще одна новинка из арсенала Быстрюги Сьюзи.

Мы с мамой остались одни. За окном где-то далеко прогрохотало.

— Салли, подойди.

Я стояла немного поодаль, чтобы видеть все-все детали, — так нужно, если хочешь все хорошенько рассмотреть. Я присела в коричневое кресло под пластиковым чехлом, прямо напротив мамы.

— Я должна тебе кое-что рассказать, — сказала она.

Глаза у мамы метались по сторонам, как пескари в холодном озере рядом с домом моей умершей бабушки. Такую деталь я ни за что бы не пропустила: прежде я в жизни не видела, как мама нервничает. Это, наверное, все из-за больницы, да от нее кто хочешь разнервничается. Мой собственный живот вел себя так, словно я съела один из тех «Прыгучих мексиканских бобов», которые продаются в «Файв энд Дайм» у Кенфилдов. Я ухватилась за подлокотники кресла и приготовилась к долгой беседе о своем воображении. Должно быть, кто-то рассказал маме, что оно никак не угомонится. Ну, всё, сейчас мне всыпят по первое число.

— Надо было рассказать тебе давным-давно. — Мама издала один из тех длинных вздохов, которые так хорошо у нее получались. — И я по-прежнему не думаю, что время пришло.

Совсем не похоже на маму — сомневаться. Она всегда такая во всем уверенная, до легкого безумия.

Мама посмотрела на меня так печально, как всегда смотрела, когда думала, что я не вижу, а потом сказала:

— Иногда, когда мужья далеко, женщинам становится одиноко.

Мама выглядела такой хрупкой, что мне захотелось ее защитить, прямо как Тру. Мне захотелось, чтобы к ней вернулись силы, прямо сейчас, так что я объявила, четко и громко:

— Папа просил передать, что он тебя прощает.

Мама вскинула голову:

— Что ты сказала?

— Как раз перед тем, как умереть, папа попросил меня передать, что он тебя прощает, и ты извини, что я не рассказала раньше, но ты сама твердишь, что правильно выбрать время — это самое главное, а у меня никак не получалось его выбрать.

Я съежилась в коричневом кресле, готовясь к тому, что она на меня закричит. Слишком поздно я сообразила, что мой поступок не шибко разумный: мама не улыбнулась и вовсе не выглядела обрадованной. Она сделала удивительную вещь. Я иногда слышала по ночам, но никогда не видела. Мама заплакала. И не просто парочка всхлипов… настоящий ливень. Прямо в ладони. Обручальное кольцо, которое подарил ей Холл, исчезло с пальца, но там, где оно было, виднелась тонкая полоска с прозеленью.