Глава 26

Мы с Тру влезли в привезенные Нелл линялые платья цвета морской волны, что обычно надеваем в церковь, попрощались с мистером Гэри, пообещали вернуться после похорон и сыграть с ним в «Пиковую даму». Он сказал: уж пожалуйста, постарайтесь, он пробудет здесь еще совсем недолго и направится назад в Калифорнию, страну молока и меда. «И воды», — подумала я. Там целый Дикий океан. И еще мистер Гэри похвалил наши с Тру наряды, назвал нас «прелестницами».

— Совсем как взрослые, — добавил он голосом, легким, точно мотылек.

Тру, и Этель, и Нелл уже сидели в машине Эдди, ждали только меня. А я вернулась еще раз сказать «спасибо» миссис Галецки, что та разрешила нам переночевать. Стоило мне прикрыть входную дверь и обернуться, там он меня и поджидал, на ступеньках крыльца.

— Доброе утро, Салли.

Я чуть из кожи не выскочила от неожиданности. Этому парню здорово удается тихо подкрадываться. Расмуссен был весь разодет в красивый черный костюм, прямо кинозвезда. Еще на нем были полированные черные туфли. Не на резине.

— Могу я подвезти тебя на похороны?

— Не стоит, спасибо. — Я двинулась по дорожке к калитке, подальше от Расмуссена, а то еще сграбастает. — Меня уже подвозят.

Потому что неважно, что там наговорила Этель, я по-прежнему относилась к Расмуссену с подозрением. Но потом — не знаю, что на меня нашло, — я ощутила такое бесстрашие из-за яркого солнца и из-за Лиззи, лаявшей на белку, которую она загнала на большой дуб, что я прижмурилась на Расмуссена и спросила:

— Зачем у вас в бумажнике лежит моя фотография?

Это мигом сбило с него спесь.

Он крикнул, чтобы Нелл и Эдди подождали минутку, а затем присел передо мной на корточки.

— Здесь у нас творятся такие вещи, которых ты пока не сможешь понять. Но я обещаю, все кончится хорошо. Просто поверь мне, хоть немного. Постараешься? — Он рискнул положить руки мне на плечи, но я отпрыгнула, а Расмуссен потерял равновесие и упал вперед, на четвереньки. Встав, отряхнул свои брюки и сказал с напором: — Думаю, этим утром нам с тобой лучше поехать в церковь вдвоем. Нужно поговорить.

Он помахал рукой Нелл и Эдди, и они преспокойно уехали, вместе с Этель и Тру, которая улыбалась мне в заднее окно «шеви» 57-го года выпуска, потому что это казалось ей забавным — оставить меня наедине с Расмуссеном.

— Я только заведу Лиззи в дом, — сказал Расмуссен. — А потом придется поспешить в церковь. Мне еще гроб нести.

Такой красивый у него дом. Живописный, я бы сказала. Из красного кирпича, сбоку несколько ив, и белые ставни на окнах, в горшках под которыми растут красные и белые цветки герани.

Надежно заперев щеночка, Расмуссен крикнул мне с крыльца:

— Пойду за машиной, подожди у обочины.