–Штырь пошел вразнос, – сказала она едва слышно, – серьезно настроился, его уже не отговоришь. И остальные за ним, как овцы послушные. Тоже мне, вожак…

Она вздохнула еще раз.

– Скверно, ох и скверно.

– А если просто отпустить их? – спросил Никита. – Пускай валят, куда угодно. Сделаем вид, что не знали об их плане.

– Ты представляешь себе, что такое этот паразит, и на что он способен? – в голосе и взгляде Александры появилась неожиданная строгость, будто она отчитывала мальчишку, попытавшегося засунуть пальцы в розетку. – Я вот не представляю. И не буду брать на себя ответственность за то, что выпущу в мир дюжину носителей, черт знает, на сколько опасного паразита. Если уж их веками в Гороме мариновали, то не просто же так. Значит, нельзя допустить, чтобы они отсюда ушли.

– Да что они сделают? – не унимался Никита, – их же всего одиннадцать. Не захватят же они власть над миром…

Последняя фраза была призвана немного разрядить обстановку, но Александра взглянула на Никиту с таким раздражением, что тот осекся.

– Ты не хуже меня знаешь, на что способны люди, осознающие свое превосходство над остальными.

Никита непонимающе на нее посмотрел.

– Фамилия Гитлер тебе ни о чем не говорит? – съязвила она в ответ на его взгляд, – а ведь он был простым психопатом, и никакой сверхъестественной силы, которая подкрепляла бы его в мысли, что он сильнее остальных, у него не было.

Никита задумался. Он действительно не мог быть наверняка уверен, что отпущенные из Горома носители не попытаются превратить мир в хаос. Да, их всего одиннадцать, к тому же, ну какой из Штыря фюрер? Но проверять, на что способны носители, окажись они в городе, который представляется для них ничем другим, как шведским столом, Никите не хотелось.

– Тут простая математика, – продолжала Александра, – либо несколько человек умрут здесь, а остальные миллиарды будут в безопасности, ну, по крайней мере, пока им не подвернется другой способ угробить самих себя, либо оставить носителей в живых, выпустить в мир и до конца жизни гадать, запустили ли мы с тобой бомбу замедленного действия или нет. Выбрать надо уже сейчас.

Никита потер виски. Решение было очевидным, но от того – невыносимо трудным. Он не очень любил людей, особенно таких, как Штырь, но мысль о том, что их нужно будет убить, заставляла его внутренне содрогаться. Однако, математический подход казался ему правильным. Одиннадцать против почти восьми миллиардов. Выбор в пользу большинства.

– И что же с ними делать? Заманить в какой-нибудь сарай и поджечь всех вместе?

На лице женщины появилось выражение глубокой задумчивости. Прошло не меньше минуты, прежде чем Александра взглянула Никите в глаза и заговорила:

– Ты уже знаешь, что все носители связаны между собой. Паразит – это сложный организм. Каждый из вас носит в себе его частицу. Поэтому вы не можете причинить друг другу вред, паразит не будет вредить одной из своих частей. Тоже самое касается гибели. Если погибает одна часть, погибают и все остальные.

Никита слушал внимательно и напряженно.

– Твое тело и разум непосредственно связаны с твоим приживальцем. Если страдает он – страдаешь и ты. Но все-таки, он сильнее тебя. Если носитель погибает, то паразит может еще какое-то время существовать вне его, а если он будет находиться в холоде, как было с твоим, то он просто впадет в спячку на долгое время, но будет жив. А вот если погибает паразит, то носитель умирает сразу же.

– Подожди, откуда ты это знаешь? – перебил ее Никита, – ты же никогда не убивала никого из паразитов.

– Этих не убивала, – согласилась Александра, – но я знаю достаточно о подобных существах. Про смерть носителя – это просто предположение, основанное на знаниях о прочих похожих материях. Доказать или опровергнуть его невозможно, поэтому приходится воспринимать это как аксиому.