— Господь все устроит. Вы должны думать о себе. Так вы хотите покаяться и начать новую жизнь?
И, пересиливая себя, Григорий встал на колени перед аналоем и сказал:
— Хочу.
Священник накрыл ему голову епитрахилью и прочитал разрешительную молитву.
А в этот момент страшно взвыла Элизабет, почувствовавшая, что из под ее власти вышел тот, кого она уже считала полной своей собственностью.
— Я убью этого священника! — прошипела она.
— Не сможешь, — усмехнулся лорд Эктон. — Похоже, мы опять едем в Англию, но уже без Григория. Да не расстраивайся так: мучай его воспоминаниями о тебе, являйся ему во снах. Тогда он, возможно, сам приползет к тебе на коленях, и тогда он будет еще более зависим от тебя, чем был.
Лиз заметно повеселела.
— Уж я постараюсь, чтобы так и было! — заявила она.
А в этот момент сильно качнуло самого сэра Джона. Он со смешанными чувствами гнева, страха и радости понял, что отец Аристарх начал за него молиться. «Он, наверное, не понимает, что подписал себе этим смертный приговор», — подумал лорд. А еще он подумал, что для него впервые появилась надежда все изменить.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Профессор и Бухарик
После первой в жизни исповеди Григорий Александрович по инерции пошел в пивную. Но что‑то его остановило от того, чтобы купить стакан водки и кружку пива. Он стоял в нерешительности перед прилавком, и тут к нему подошел Бухарик, бывавший в этой пивной, когда у него появлялись деньги, и он мог «шикануть».
— Что, друг, хочется выпить, а не на что? Давай я тебя угощу! — сказал он профессору.
Григорий Александрович засмеялся:
— Нет, угостить я сейчас и сам могу. У меня другая проблема: хочется выпить, но понимаю, что пора бросать. Что делать?
— Это вопрос философский! — заявил Колян. — Если не хочешь пить, то давай перейдем в соседнюю кафешку, я возьму пива, а ты чай и я расскажу тебе мои соображения по этому поводу.
Григорий Александрович все равно не знал пока, что ему делать дальше, поэтому охотно согласился. До кафе нужно было пройти около ста метров. Это было небольшое, но чистое помещение, с аккуратными столиками, покрытыми скатертями и мягкими стульями возле них.
— Пиво здесь в полтора раза дороже, — пояснил Бухарик свою нелюбовь к этому месту.
Профессор сказал, что угощает, и его новый знакомый сразу повеселел: