Молчу.

— А пень отчего у вас всё потухнуть не мог?

Пожала плечами.

— Изба почему впустила? Почему домовой прислуживает? Звери чего к тебе ходят? Дверь, в конце-то концов, почему открылась? Ты себе врать сколько угодно можешь, но фактов это не отменяет! Слышишь? — он брызнул в меня водой, заставляя на него посмотреть. — Прекращай трусить! Не позорь Ядвиг!

— Да какая я Ядвига? Дворняга приблудная и то…

Не договорила. Предо мной вдруг появилось зеркало. Я всматривалась в своё отражение, пока не поняла, что волосы у той меня — сухие, кожа — не бледная, а румяная, брови гуще и хищно расходятся в стороны.

Наклонила голову. Отражение осталось бездвижным.

— Это Прасковья, — сказал Кот, и слова его как ушат холодной воды подействовали. Я вся содрогнулась, и даже горячая ванна не спасла от табуна мурашек.

— Как это?..

— Вот так. Это Лияша была пришлой, её назначили и в род ввели, потому что Ядвиги изжились. И не найти никого, словно канули. Прасковья после себя никого не оставила, но вот она ты, появилась — столько поколений спустя.

— Это же бред, — пробормотала.

— Для тебя всё — бред, а ты просто много головой думаешь.

— А чем ещё мне думать?

— Сердцем, Морена, только оно память хранит, и только оно на родное откликается.

Сердце защемило. Тут же вспомнилась Изба, тоскливая и печальная. Она ждёт и искренне верит в моё возвращение.

Но это же просто дом. Старый сруб, двор, забор и сарай.

В жизни не бывает ничего «просто», Морена.

И почему так страшно? Чего я боюсь? Ответственности? Одиночества? Разочарования?

Не оправдать ожидания?

— Если ты откажешься, тебе найдут замену, — сухо проговорил Кот. Изображение Прасковьи, точной моей копии, испарилось. — Только новая Яга не может быть назначена, пока предыдущая в силе. А значит…