— Ты знаешь, о чём, — здесь Кота было хуже слышно, и я понадеялась избежать разговор, как вдруг из тени под каменной ванной показалось два зелёных глаза. — Не увиливай.

— Ты как тут?..

— С тенью. Ты не заметила? Я и в коридоре с ней перемещался.

— И ты всегда так умел? А как это так выходит? — я забралась в горячую воду и едва сдержала стон наслаждения. Ничего мне не хотелось так сильно в эти недели, как нормально помыться.

— Всегда. Мы, фамильяры, бесплотны по своей сути, и оболочка этому закону подчиняется. Так что ты решила?

— А?.. — душистый пар застилал глаза и каплями оседал на малахитовых стенах. Большое зеркало у умывальника полностью запотело и не отражало слабый свет потолка, отчего было сумрачно.

— Ты ведь решила, останешься или нет, — это был не вопрос.

— Решила, — вздохнула и нырнула под воду.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять.

Перестала считать. Я долго могу продержаться без дыхания, жизнь научила. Покажите мне хоть одного человека, которого не топили в море лагерные сотоварищи. Если вам скажут, что не подвергались подобным издевательством, знайте — это ложь и клевета. Пусть даже в шутку, но такое проходил каждый, кто купался в компании.

А если ты льготник со странностями, уродскими волосами и угрюмым лицом, то будь готов и захлебнуться, и быть удушенным подушкой в одну из звёздных южных ночей, и много чего другого. У детей рамки часто отсутствуют.

Что-то маленькое коснулось макушки, и я вынырнула, расплескав во все сторону воду.

— Ну что? Не утопилось?

— Не утопилось.

— Отвечай тогда.

— Ты мне ответь. Зачем мне оставаться?

Кот тяжело вздохнул, и разлёгся на бортике. Кончик его хвоста тонул в воде, лапкой он разводил в стороны пенные пузыри.

— Дурная ты у меня.

Промолчала.

— Кто стрелку в лесу оставил?