- Это было бы замечательно.

   - Извините меня за назойливость, Александр, - неожиданно снова вступил в разговор Зворыкин. - Вы приехали из Красноярска?

   - Да.

   - У меня есть очень хороший знакомый, который долго служил в тех краях. Жену себе там нашел. Мне неудобно вас просить... - мужчина неожиданно замялся.

   - Вы о Власове, Петр Сергеевич? - неожиданно спросила его женщина.

   - Да, о Владимире! Уж и не знаю, что с ним делать. Того и гляди, учудит над собой что-нибудь смертельное.

   Еще по пути в Москву думал о том, что надо найти подходящих людей, на которых можно будет положиться. Так ту операцию, что я задумал, в одиночку было не провернуть, а связываться с ворами у меня не было ни малейшего желания. По горло был сыт их подлостью. Я прикинул, что мне надо искать соратников среди бывших офицеров, вот только они умело прятались под чужими личинами, но при этом не хотел иметь никаких дел с боевыми офицерскими группами или с белогвардейским подпольем, чтобы не оказаться под прицелом ОГПУ, так как с методами их работы я был знаком не понаслышке. Судя по выправке и манере держаться, Зворыкин как раз был "бывшим", как и его приятель Власов. Даже если они не подойдут, у меня появиться шанс выйти на их круг общения и уже из них подобрать нужные мне кандидатуры. Это и стало причиной, по которой я не стал бесповоротно отказываться.

   - Излагайте вашу просьбу, Петр Сергеевич, а я вам скажу: да или нет.

   - Есть у меня старый друг. В свое время жизнь нас раскидала в разные стороны и вот свела снова, совершенно случайно, здесь, в Москве.

  Понимаете, Александр, он человек деятельный, можно сказать, боевой по характеру, а так случилось, что оказался без дела и захандрил. Я уже по-всякому пробовал, только у меня не получилось. Вот я и подумал, что разговор с вами, общие воспоминания о Сибири встряхнут его, вырвут его из этого состояния.

   - Он что запойный?

   - Нет. Я же говорю, хандра у него.

  В качестве лекарства от депрессии мне выступать еще не приходилось, но раз другого варианта у меня пока не было, я дал свое согласие: - У меня есть время. Можем поехать прямо сейчас.

   - Буду вам очень благодарен. Анастасия Васильевна, извините меня, ради бога, но сейчас я вынужден откланяться. Еще раз напоминаю, что мы сегодня идем в театр. Буду у вас в половине седьмого.

   - До свидания, - попрощался в свою очередь я с женщиной. - На днях загляну.

   - Непременно буду ждать.

   Извозчика мы нашли быстро. По дороге, я попытался разговорить Зворыкина, но тот явно не хотел вдаваться в подробности, как своей жизни, так и его хорошего друга, отделываясь короткими, односложными ответами.

   Власов оказался мужчиной видным. Крупный телом, широкоплечий, с классическим профилем лица, которое сейчас портили ввалившиеся глаза, щетина и пустота в глазах. Петр Сергеевич оказался частично прав, стоило ему узнать, что гость приехал из Сибири, он поднялся с кровати и даже попытался привести себя в порядок. Правда, я так и не понял, это он проявил простое уважение к гостю или все же его заинтересовало то, что я приехал из Красноярска. Мы пили чай и вели тягучую, с остановками, когда не знаешь, что сказать, беседу. Спустя полчаса мне это надоело, и я сказал: - Извините, господа, но наш разговор, похоже, зашел в тупик. Я не доктор и не лечу душевных болезней, зато могу предложить вам настоящее дело. Если вы, господин Власов, решите снова вернуться в реальную жизнь, дайте знать. Вас это тоже касается, Петр Сергеевич. Ведь вы вряд ли довольны своим нынешним положением? Или я ошибаюсь?

   - Настоящее дело? - повторил Власов, и мне показалось, что в его глазах сейчас мелькнуло что-то живое.

  За время нашей беседы Зворыкин больше молчал, прихлебывая чай, и только иногда дополнял Власова, но после моих слов, он, с некоторым удивлением, посмотрел на меня. Видимо он уже успел составить обо мне свое мнение, но мои последние слова, похоже, заставили его пересмотреть.