– У меня есть выбор?

– Значит, договорились. У меня три вопроса. Имя эльфы, которая была в храме две недели назад?

Сказать, что эльф удивился – значительно преуменьшить эффект от сказанного. По всей видимости, такого вопроса он не ожидал – на это и было рассчитано. Лучше всего запоминается конец разговора, чуть хуже начало, а середина переговоров обычно «выпадает» и в памяти почти не остается. Конечно же, не о профессионалах речь – у них такие вещи уже отработаны на уровне рефлексов. Именно поэтому мне и пришла в голову мысль усилить вступление таким образом, чтобы паровозом протащить второй вопрос, самый важный. Не добившись имени моей несостоявшейся убийцы, хотя рейнджер определенно понял о ком речь, я перешел ко второму пункту.

– О чем спрашивал Живодер твоего напарника?

Эта тема у рейнджера не вызывала опасений, и он довольно внятно и подробно изложил весь ход допроса. Может, что и скрыл, но самое главное прозвучало. Стараясь не насторожить разговорившегося эльфа и не спугнуть удачу, среди других уточняющих вопросов я задал самый важный:

– Кто появился, не понял? – хотел зевнуть для убедительности, но побоялся переиграть – актер из меня никудышный, ограничился равнодушно-каменной мордой лица. И правильно сделал, ибо ответ меня выбил из несыгранной роли мгновенно:

– Бессмертные вернулись. Ихроки – так они сами себя называют.

Стараясь не нервничать, уточняю:

– Эти ихроки – они опасность представляют? Как давно появились, и сколько их?

– На юге где-то. Довольно далеко от наших лесов – неделя пути минимум от границы. Умеренно агрессивные, на фоне дроу так можно сказать, что не очень опасные. Появились несколько месяцев назад.

Дальше спрашивать опасно, иначе эльф почувствует мой интерес. Скрипя зубами, перевожу тему в другое русло. Пришло время завершающего вопроса, того, что по легенде меня интересует больше всего:

– Что было в храме? Зачем вы приходили?

Эльф ожидаемо уперся, и наш продуктивный разговор зашел в тупик. Немного наехав и попугав для приличия, я предложил сделку:

– Некогда мне с тобой возиться. Поскольку ты не ответил ни на один интересующий меня вопрос, то не вижу смысла тебя спасать. Может, скажешь хотя бы имя той девки?

Эльфа словно кипятком обожгло, если бы его глаза могли сжигать, то испепелили бы меня на месте:

– Она не девка! Ты, мерзкий шаман, не достоин даже смотреть на ее след на снегу, а тем более оскорблять Ее Вы… – тут он внезапно захлебнулся, поняв, что сболтнул лишнего.

– Что я вижу! Влюбленный вьюнош со взором горящим? Ах, как нехорошо обманывать своего спасителя. Впрочем, будем считать, что ты частично ответил на мой первый вопрос.

Эльф молчит, лишь злобно зыркает глазами.

– У вас все эльфийки королевских кровей? Или встречаются обычные? – решаюсь уточнить я свою теорию о предпочтениях разработчиков и вкусах толпы. К сожалению, и этот вопрос эльф игнорирует.

– Да, ладно, не дуйся ты, как хомяк на хабар. Ничего я твоей даме сердца не сделаю. Хотя справедливости ради должен был бы выпороть ее ремнем, как нашкодившую девку. Виданное ли дело в благодарность за спасение – всадить в спину Стрелу Смерти Мага. Или у вас, у эльфов, именно так принято выражать свою благодарность?