Наш «газик» вкатился в село с заходом солнца. Зеленые огороды, примыкающие к хатам, картофельное поле, помятое проходившими тут войсками, и дальше степь — все было освещено лучами заходящего солнца. В лица нам пахнуло прохладой. Словом: «Слети к нам, тихий вечер, на мирные поля». Кому не знаком этот час наступающей тишины летнего вечера в деревне?

Но совсем недалеко бухали снаряды, надсадно строчили пулеметы и высоко в небе тонко звенел по комариному самолет, а потом еще два с бешеным воем пронеслись почти над самой головой.

На дороге еще вилась взбаламученная пыль, только что пастух прогнал стадо. Пахло утробным теплом и парным молоком, но окна многих хат были заколочены, а в некоторых вынуты стекла. Какая-то девочка — она тащила домой заблудившегося теленка — застыла на месте с вопросом в испуганных глазах: «Кто этот дядя, какие- то вести он везет в село?» Молодая беременная женщина остановилась, держа в руках огромный узел с домашним скарбом.

Около одной хаты толпились мальчишки. Заметив машину, они выжидающе замерли.

Я остановил машину, подозвал одного из этой компании и спросил его, как мог тише:

— Где живет такая-то?

— Вы что, военный? — бойко спросил мальчик.

— Да.

— Так вам, значит, не ее нужно. Вам нужно тетку Анну!

— Какую еще Анну?

— К ней все ездют военные из НКВД, и все партийные, и комсомольцы. Как приедут, обязательно к Анне. — Потянувшись к моему уху, он зашептал: — Тетка Анна — подпольщица. Вам ведь подпольщицу надо?

Видимо, лицо мое выразило замешательство. Мальчик обиженно поджал губы.

— Не верите, что ли? Тогда у хлопцев спросите. Санька! — крикнул он.

Я зажал ему рот.

— Да знаешь ли ты, что такое подпольщица? Что ты мелешь?

— Неужто не знаю? Если немцы сюда придут, она будет под полом жить, — шопотом разъяснил он.

— Почему? — так же тихо спросил я.

— А то ее немцы убьют. Ей только под полом можно.

— Кто тебе сказал?

— Все говорят.