Книги

Нарисованные воспоминания

22
18
20
22
24
26
28
30

Отец смягчает свой напор.

— Это не так, дорогая. Пожалуйста садись.

Дорогая? С каких пор он так меня называет?

— Я занята. Знаешь, я разбираюсь в комнате Джесса, потому что ты не можешь.

Он смотрит на меня, как будто я спятила.

— Кто сказал, что ты можешь туда заходить?

— Это важно? Это необходимо сделать.

— Да, но я не говорил…

— Я не спрашивала. И уже поняла, что ты больше здесь не живешь. Ты давно уже потерял право голоса в этом доме.

Он со стуком опускает кружку, разбрызгивая содержимое по столу. Я знаю, что скоро услышу его тираду, но не позволю ему выдать ее… не сегодня.

— Оставь это, пап. Говори это тем, кому интересно. Я устала… устала спорить и выслушивать твои обвинения в свой адрес. Я жила с тем, что сделала, последние пять лет. Ты не можешь заставить меня ненавидеть себя больше, чем я уже ненавижу. Я приняла твою ненависть. И очень хорошо усвоила, что я больше не твоя дочь, — показала я руками кавычки. — И что ты не любишь меня… бла, бла, бла. — Я широко раскрыла руки. — С этим у меня покончено. Ты хочешь, чтобы я ушла? Ну, после этих выходных ты никогда больше меня не увидишь.

Я прикусываю язык и борюсь с подступившими слезами. Никогда не была настолько откровенной с отцом. Я чувствую себя хорошо, но в то же время это меня сбивает. Мне кажется, что у меня недостаточно смелости говорить ему такие вещи, но спустя время становится понятно, что человек может столько всего выдержать. Я достигаю своего предела. И чуть не швыряю крекеры и напиток на стол, когда поворачиваюсь на пятках и, не оборачиваясь, выхожу за дверь. Я направляюсь к задней двери. Мне нужно прогуляться; я больше ни секунды не могу оставаться под одной крышей со своим отцом.

— Дорогая, куда ты идешь? — спрашивает мама позади меня.

Я оборачиваюсь на нее, но продолжаю идти.

— Мама, не сейчас. Мне нужно убраться из этого дома, прежде чем я разобью твой хрупкий фарфор. Передай отцу не встречаться мне на пути, когда я вернусь, и дела пойдут намного легче.

— Лилли…

Я продолжаю двигаться и выхожу через дверь на задний двор. Солнце согревает мое лицо, немного слабовато для такой поздней осени. До наступления холодов осень, казалось, объединяет в себе сразу три времени года. В один день термометр может показывать +27 градусов, а в другой лишь +1. Лучшим решением становится одеться по-весеннему, но всегда иметь при себе пальто. Я останавливаю взгляд на пруду вдалеке. Когда-то любимое место отдыха Джесса и наших друзей, мы провели там столько дней и ночей, дурачились на пирсе и просто плавали.

На конце причал выгибается в форме Y. Правая его сторона используется, как место для рыбалки, загорания и валяния на песке, а левая ведет к небольшой беседке. Я направляюсь к крытой постройке. Восемь толстых колонн, окрашенные в ярко-белый цвет, образовывают идеальный шестиугольник, предоставляющий определенный простор. Джесс и наши друзья застилали пол спальными мешками, когда летом мама разрешала нам ходить в походы. Беседка была полностью защищена сверху донизу оградой, а на полпути к ней начинался ряд перил.

Я сажусь на плетеное кресло и заставляю себя подумать о чем-нибудь другом, только не о том, что происходит дома. Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться лишь на шелесте листьев от легкого ветерка и пении птиц в своем полете.

— Лилли! — я слышу крик отца и распахиваю глаза. Затем оборачиваюсь в сторону дома и вижу, как отец пересекает двор, за ним идет мама, а на крыльце позади них стоит Дрю.