Мы рвемся на запад

Наш полк стал получать пополнение. Новые люди — кто они, откуда? Обстрелянные или новички? Хорошо, если воевавшие, из раненых, а если «зелень» — к ним еще присматривайся и присматривайся. Ведь не к параду готовимся. Дадут немного отдохнуть — и снова в бой.

Спустя неделю к нам прибыл необычный обоз — повозки с большими котлами, мешками, набитыми бог знает чем. Но самое главное, что привлекло наше внимание, — на повозках сидели молодые девчата. В форме, в кубаночках.

Оказалось, прибыл ППО — полевой прачечный отряд. Так именовалось это корпусное подразделение. Ну, подумалось мне, потеряют теперь наши казаки сон и покой…

Разместились девушки в большой палатке, на поляне, близ тихонько воркующего ручья. Весьма скоро галантность наших кавалеров стала заметна невооруженным глазом. Добровольцев воду натаскать, дров напилить, наколоть и вообще выполнить любые просьбы и указания нашлось довольно много.

Пришлось вмешаться штабу полка. Соответствующий приказ строго регламентировал дни и часы «взаимоотношений» эскадронов и батарей с прибывшим «пополнением»: кто и когда сдает белье в стирку, кто, когда и в чем помогает. После приказа казачки чуть поугомонились.

Вечером сидели мы с Николаем Григорьевичем за столом, письма писали. Я — отцу с матерью, он — супруге своей, Анне Никифоровне, в Оренбург. Вдруг слышу стук в стену, разделявшую комнату, где мы обосновались, и санчасть, которой Ефим командовал. Спрашиваю: «Чего стучишь?» — «Зайди, — говорит, — ко мне, дело есть». Захожу. Ефим у стола хлопочет. Запах яичницы с салом приятно защекотал ноздри. Такими яствами мы не часто баловались.

— Что это ты пир затеял? В честь каких событий?

— Сейчас узнаешь. Девочки, вы руки помыли?

Из другой комнаты выходят две незнакомые девушки. Поздоровались робко и присели на скамейку. Сообразил я, что девчата из ППО, поскольку раньше в полку их не было. Посмотрел я мельком на одну, на другую. Показалось, что где-то я видел это лицо. Точно видел… Девушка в упор, широко раскрыв глаза, смотрела на меня. На ее лице проступила неуверенная улыбка.

— Лейтенант… миленький… господи, жив… — чуть слышно пролепетала она.

И тут я вспомнил. Рождествено. Школа. Медсанэскадрон. 19 января. Ведь это опа тогда мне трофейную сигарету принесла!

Подошел, протянул ей обе руки:

— Здравствуйте! Как видите, жив!

— Господи, слава богу, живы! А я, честно говоря, и не думала, что вы выживете. Врачи вас в смертники определили. А уж когда вас ночью в Россошь повезли, то никто и не думал, что доедете.

Ефим с удивлением смотрел на нас.

— Ну, Ефим, по такому поводу придется тебе…